Виктор без лишних разговоров поднялся и пошел одеваться. Я с облегчением вздохнула: одной проблемой становилось меньше, потому что на ответственное отношение фотографа к работе я полагалась на все сто процентов.

Вот только абсолютной уверенности Сергея Ивановича в виновности Сосновского я пока все-таки не разделяла. «Отношения у него с шефом были очень хорошие, по его словам, конечно, — вспоминала я. — Алиби, хоть и небезупречное, у Ярослава вроде бы есть. Но в чем же все-таки дело?.. Стоп! Я ведь обо всем сужу со слов самого подозреваемого! Но почему же мне раньше не пришло в голову поконкретнее расспросить окружающих? Как раз и мотив может обнаружиться».

В двух словах сообщив Кряжимскому и Маринке цель своего визита к Инге Львовне и Елене Кавериной, я умчалась из офиса так же быстро, как и Виктор пять минут назад.

* * *

— Честно говоря, просто не знаю. — Елена Прекрасная свела брови и нахмурилась. — Я никогда над этим серьезно не задумывалась, но присутствие Ярослава Всеволодовича меня почему-то всегда напрягало. Понимаете, именно поэтому я и не позвала его сюда в день убийства: не хотела его видеть возле подруги. Он наверняка начал бы слишком подобострастно утешать и ненатурально скорбеть…

Каверина передернулась от навязчивого образа и поторопилась объяснить:

— Но это всего лишь мое субъективное мнение. Я считаю себя не вправе наговаривать на человека всякую чушь только потому, что лично мне он несимпатичен. Просто с самого начала так сложилось, что Геннадий Георгиевич поддерживал со своим секретарем только официальные отношения, никакого панибратства, что бы там ни говорил сам Ярослав. Я тоже высокого мнения о деловых качествах Сосновского, но видеть его своим близким другом мне почему-то не хочется. И дело здесь не в социальном статусе, — поспешно добавила Елена Николаевна, — я поддерживаю отношения со всеми знакомыми моих родителей — от уборщицы до замминистра. Но в данном случае нельзя даже сравнивать — будь Ярослав Всеволодович хоть самим президентом, он мне все равно не нравился бы.

— Думаете, Владимирцев питал к нему нечто подобное? — на всякий случай переспросила я.

— Так мне кажется, — уклонилась от прямого ответа Каверина.

Только сейчас до меня стал доходить смысл ее слов. «Похоже, никто, кроме Ярослава Сосновского, не знал точно расписание дня Геннадия Георгиевича, чтобы быть в курсе абсолютно всех его дел», — подумала я.

— Все сходится, — услышала я в трубке знакомый голос, когда включила сотовый телефон. — На дачу звонил Сосновский, я был на АТС.

Виктор и на этот раз выполнил свое задание безупречно. Я даже не сомневалась, что он и распечатку телефонных звонков в тот злополучный день в Мишуткину Поляну достал. «Быть того не может, чтобы телефонная служба не справилась с обилием соединений, — подумала я. — Так что номер „мобилы“ проверить было несложно». Честно говоря, я даже несильно удивилась, когда фотограф буркнул в трубку, что телефонный аппарат с «засвеченным» номером принадлежит Сосновскому Ярославу Всеволодовичу.

Комментарии были настолько излишни, что я лишь поблагодарила Виктора за информацию и отключила связь. «Естественно, алиби у Сосновского на этот день не окажется, — подумала я. — Остается только выяснить мотив убийства собственного шефа и способ устранения. Ведь, учитывая характер преступления, Ярослав не мог все это сделать без подготовки». В том, что отлучиться в рождественское утро из гостиницы Сосновский просто не мог, я была уверена благодаря информации Дубинина.

— Что-то важное? — услышала я за спиной приятный голос и встряхнулась.

— Спасибо, все в порядке, Елена Николаевна, — улыбнулась я. — Кстати, могу я на вас рассчитывать, если вдруг понадобится ваша помощь?

— Да, конечно, — с готовностью отозвалась Каверина, сделав вид, что вовсе не заметила паузы в нашем разговоре. — Только Инге пока ничего не говорите, она и так сильно переживает. Особенно за Журавлева. Конечно, ни в какие улики с его женой мы не верим, но для милиции они пока просто неоспоримы.

Я только улыбнулась на прощание, прекрасно понимая, что сейчас не время биться головой об стену или бессильно сжимать кулаки от злости. Необходимо быстро и слаженно действовать, и этим должна была заняться наша команда в самое ближайшее время. Правда, и на этот раз не обошлось без досадных неожиданностей — общение с заинтересованными лицами у меня на этот день не закончилось, потому что в офисе моего прихода терпеливо дожидался какой-то майор милиции. Но не Данильченко.

«Ясно, органы правопорядка у нас тоже не дремлют, но, вместо того чтобы делать всю необходимую следственную работу самим, они просто на расстоянии следят за нашими успехами», — усмехнулась я, еще издали завидев знакомую «канарейку» возле здания редакции. Впрочем, в создавшемся положении это было даже «плюсом», поэтому я вежливо поздоровалась и пригласила майора в свой кабинет.

— Вы знаете, Ольга Юрьевна, — почесал в затылке смущенный молодой следователь после взаимного представления. — Сергей Анатольевич Данильченко заболел, и мне передали ведение дела, которое вроде бы уже считается закрытым. Что-то во всем этом у нас не вяжется. Конечно, улики против Журавлева довольно веские, но мне интересны результаты вашего собственного расследования, о котором упоминал товарищ майор по телефону. Может быть, нам следует объединить усилия и обменяться друг с другом информацией? Все-таки мы с вами общее дело делаем…

Я усмехнулась: «Пока все шло по накатанной колее, Данильченко было хорошо — он даже охрану убрал от дома Владимирцева. Зато как только запахло жареным, так от Сергея Анатольевича рожки да ножки остались — заболел он, видите ли! И дело повесил на молодого следователя — ну и умник!» Естественно, я не могла сказать вслух ничего подобного, поэтому только улыбнулась:

— Мы всегда рассчитывали на ваше понимание и помощь властей, Евгений Викторович.

Чувствуя приближение развязки всей этой истории, я рассказала новому следователю все, что знала. Поначалу он показался мне слишком молодым, и особых надежд на него я возлагать не хотела, но уже под конец разговора мне стало ясно: майорские погоны дали ему не зря. Уже под конец рабочего дня в офисе собрались сотрудники нашей редакции, и на основе ранее добытой информации мы вместе разработали новую стратегию ведения дела на последнем этапе.

Честно говоря, я даже обрадовалась, что незабвенный следователь Данильченко — случайно или нарочно — неизвестно! — именно в этот ответственный момент подхватил воспаление легких и сейчас лежал в больнице — без него расследование набирало обороты. Естественно, для начала мы немного посочувствовали незадачливому больному, но потом переглянулись и вздохнули с облегчением: с Евгением Викторовичем работать стало намного легче — он не страдал избытком амбициозности и не был таким упертым.

В общем, мелкие детали предстоящей совместной операции мы успели обговорить часов до девяти вечера. Мариночка исправно обеспечивала нас горячим кофе и сушками из собственных запасов. Поэтому благодаря ее усилиям наша работоспособность существенно возросла, и дело решено было довести до логического конца в самое ближайшее время: иначе все факты и мелкие подробности успеют расплыться в реке времени.