— Вы не учитесь, — сказал он. — Вы не спите. Что случилось?

— Страх, — ответила Мод.

— Страх, — заблеяли остальные овцы.

— Страх не тут, не внутри. Страх там, снаружи, не так ли?

Он был прав. Страх был там, где были Габриэль, мясник и все мясоеды на свете.

— Вам нужно его прогнать, — сказал Мельмот. — Это упражнение. Вы увидите, на что вы способны.

Мельмот снова руководил.

Сара, Клауд и Мод должны были стоять под Вороньим деревом и подслушивать ночные мысли птиц. Рамзес, Лейн и Корделия займут пост у норы под сосной и будут слушать, о чем бормочет внизу холодное море. Зора будет смотреть в небо и представлять себе, что смотрит не вверх, а вниз, в пропасть, необъятную, как небо. Хайде останется в сарае в полном одиночестве и будет сторожить тишину.

Отелло, Мапл и Моппл должны были отправиться в деревню, найти там мясника и смотреть на него до тех пор, пока не перестанут его бояться.

Все еще моросило. Капли воды стекали по оконному стеклу. В каждой из капель отражался свет, идущий из глубины комнаты.

Мисс Мапл, Моппл и Отелло стояли у окна. В комнате за столом сидели Длинноносый и Мясник. Между ними стояла коричневая бутылка и два стакана с золотистой жидкостью.

Хэм, подпирая подбородок своими большими ручищами, пялился на Длинноносого.

Тот сидел, сунув нос в стакан с жидкостью.

— Это все кокетство, — сказал он, — бабская суетность. Они красят волосы и натягивают на себя узкие тряпки, а ты вынужден отводить глаза. Это несправедливо.

— Кейт не красит волосы, — сказал Хэм. — У нее все натуральное.

— Несправедливо, — повторил Длинноносый. — И мне очень плохо при этом. Душевные муки. Ты понимаешь, как мне плохо?

— Послушай, если я пью с тобой, можешь себе представить, как паршиво мне.

Длинноносый кивнул.

— Ты, может быть, думаешь, что нравишься мне? Многие годы ты превращаешь мою жизнь в ад, и все из-за…

Он печально покачал головой.

— Но я же должен кому-нибудь рассказывать, — возразил мясник, — чтобы не сойти с ума.

Голос у него был густой, как патока.

— Был бы жив Джордж, я пошел бы к нему. Джордж умел держать язык за зубами. Не слишком ему это помогло, бедняге. А тебе, мой милый, придется держать язык за зубами, хочешь ты этого или нет.

Длинноносый вымученно улыбнулся:

— Моя бренная плоть! Ты знаешь, каково это, изо дня в день толковать людям про небеса, точно зная, что их уже ждут в аду, ждут не дождутся? Да ладно, если бы ждали, как же! За мной они приходят, лично.

— А ты думаешь, я сам свалился со скалы? Да? Вот так просто свалился и все? Старину Хэма подвели ноги?

Хэм сердито смотрел на Длинноносого.

Тот, похоже, ожидал другой реакции. С минуту он смотрел мяснику прямо в глаза, потом закивал головой часто и энергично. Он был в этот момент очень похож на большого индюка.

— Они страшные. Прямиком из ада. Вопли и скрежет зубовный на веки вечные, и все из-за этой чертовой плоти…

Мапл и Моппл переглянулись. Длинноносый, похоже, понял, что это как-то связано с профессией мясника, ведь плоть — это мясо. Но мясник не поддержал его.

— Я думаю, это были простые овцы, — сказал он. — Я бы не забил ни одной лошади. Или осла. У осла есть крест на спине. Под шерстью. На осле Господь въехал в Иерусалим в Вербное воскресенье. Крест — это знак. Но овцы? Они ведь для этого созданы. Их для этого и выращивают. Тут нечего мучиться угрызениями совести, думал я. Чистая смерть, а потом на витрину. Все просто. Но потом, потом…

Толстые, как сосиски, пальцы мясника выстукивали на столе какой-то дикий ритм.

Длинноносый молчал. На носу у него повисла прозрачная капля. Пальцы мясника перестали стучать. Какое-то время было тихо, и овцы могли даже слышать стук дождя по подоконнику, легкий и нервный, стук мышиных лапок по деревянному полу. Потом Хэм схватил бутылку и яростно наполнил стакан золотистой жидкостью до краев. Хэм покачал головой.

— Джордж был совсем другой, — сказал он. — Он давал им имена. Разговаривал с ними. А больше ни с кем и не ладил. Однажды пришел ко мне и говорит: «Мельмот ушел. Три дня назад. Это конец. Давай возьмем твоих собак и пойдем искать». Я подумал сначала, что это он о ребенке…

Мясник со смехом покрутил головой.

— Сумасшедший, конечно. Но порядочный. Он, Джордж, был порядочнее всех, вместе взятых.

— Джордж?

Длинноносый потянулся к коричневой бутылке и уставился на мясника.

— Ты сам в это не веришь. Мы точно не знаем, чем он там в своем вагончике занимался, но одно я тебе сказать могу: он занимался не только овцами. Порядочный! Подумать только!

Длинноносый сделал большой глоток и закашлялся. Выпученные глаза влажно блестели из-под ресниц.

— Джордж! Вечно доставал меня. Никакого уважения. Никакого страха Божьего. Он натравил их на меня! Из мести. Но ведь остальные-то увязли в этом деле куда глубже, чем я! Я только держал рот на замке. Но нет, он нацелился именно на меня. И знаешь, когда я первого из них увидел? На похоронах! Люди быстро ушли. Их можно понять… А я решил… Ладно, теперь это не важно… Я на секунду глянул в один журнал, так, мельком, и тут слышу… Поднимаю глаза: прямо над могильной плитой стоит и щерится на меня… Ростом с человека, а голова, голова была…

Голос задрожал и пропал в стакане. Вынырнул из него уже шепот.

— Голова был баранья! Она смотрела мне прямо в глаза! Черный баран. С четырьмя рогами!

Хэм кивнул:

— А на меня напал белый баран. Столкнул меня с обрыва. Очень большой. Сильный, как кабан. И дикий. Это разве нормально? И вот еще. Он был ослепительно белый. Он светился в тумане. Да. Это был необычный баран, скажу я тебе. С тех пор он все время стоит у меня перед глазами, и я спрашиваю себя почему?

Мясник сделал большой глоток. Длинноносый высморкался в носовой платок.

— Я покончил с этим, — пробормотал он. — Я сжег журнал и помолился. А на следующий день ко мне пришла дама, которая будет заниматься туризмом. Наконец нам удалось найти такую. И мне нужно было ввести ее в курс дела. Я, конечно, смотрел на нее, может быть, слишком плотски. И в окне вдруг появляется демон. Снова в облике барана. Нет, не черный, а седой. С огромными рогами и черными крыльями. Ростом с человека. Разумеется, даму я тут же отослал к Бесс. Говорю тебе, при виде овец у меня с тех пор мурашки по спине бегают.

Мясник опрокинул остатки золотистой жидкости в рот и с сочувствием посмотрел на Длинноносого.

— У меня тоже. Знаешь, они сказали, что в больнице я был всего одну ночь, а для меня эта ночь — как неделя. Я все время думал о Кейт, я не смог ее забыть, хотя она и вышла замуж за Джорджа. Из-за нее я и купил эту камеру, чтобы вечером еще раз увидеть, как она покупала у меня индюшачьи грудки. И голос…