Пожав плечами, Сарадж наклонился к Эмери.

– Я скажу! – выдавила она и закашлялась. – Я все скажу, только отпустите его!

– Сиони! – крикнул Эмери.

Сарадж хохотнул и убрал плоскогубцы.

– Справедливая сделка. Я слушаю.

– Сначала отпустите его! – крикнула Сиони.

– Вы «англичане» вечно торгуетесь, – язвительно заметил Сарадж. Скрестив руки на груди, он отступил на несколько шагов от Эмери. – У тебя нет рычагов, котенок. Зато я нахожусь в хорошем расположении духа. У меня уже есть сердце одного мага, другого мне пока не нужно. Я мог бы позволить ему уйти. Ты, с другой стороны…

– Сиони, не смей! – завопил Эмери. – Это того не стоит!

– Зато ты – стоишь, – прорыдала она. Слова прозвучали так тихо, что вряд ли он услышал их. Сглотнув, Сиони произнесла: – Тайна – сам человек.

Эмери обвис в своих путах.

Сарадж выгнул бровь.

– Тебе следовало бы выражаться более конкретно, котенок.

– Именно это и выяснил Грат, – сказала Сиони, чувствуя себя так, как будто ее уже выпотрошили. Через несколько мгновений она превратится в мешок, набитый костями. – Вы привязываетесь к естественному веществу вашего материала, затем – к себе, а потом – к новому материалу. Вот и все.

Потрошитель кивнул.

– Интересно. А заклинание?..

Сиони облизала пересохшие губы.

– Вещество, созданное землей, твой обладатель призывает тебя. Отныне отвяжи меня от того, с чем я был связан через тебя до сего дня. Так начинается смена Привязки.

Сарадж поднес магическое ожерелье к глазу-фонарю, плавающему в воздухе. Внимательно оглядел все подвески по очереди, легонько прикасаясь к ним пальцами. И нахмурился.

– Но к чему же я привязан? Умоляю открыть мне и это.

Сиони сделала паузу. Взглянула на Эмери. Уставилась на Сараджа. Над таким вопросом она никогда не задумывалась, поскольку ей не могло прийти в голову заняться магией Крови.

Сарадж – Потрошитель.

Но Сиони сама видела, как Грат привязался к человеку. Он сделал это через смерть Дилайлы. Но каково природное вещество обычного смертного? Людей в общем-то делают люди. И в конечном итоге они остаются людьми.

Может, Потрошители привязывались к родителям своих первых жертв?

Что за бессмыслица. Даже если бы Потрошитель сумел разыскать родителей убитого им человека, чтобы обрести магию, он не мог бы привязаться к ним обоим.

Сиони моргнула.

– У вас… не получится.

Сарадж помрачнел.

– Что?

Сиони помотала головой.

– У вас ничего не получится. Люди, по определению, создаются людьми, но у них нет естественного первичного вещества. Они просто… существуют. – Ее губы растянулись в улыбке, и она добавила, скорее для себя, нежели для Сараджа: – Если кто-то стал Потрошителем, он попал в ловушку. Измениться для него невозможно.

– Потрошители неспособны использовать другие виды магии! – раздался голос Эмери.

В зеленых глазах Бумажного мага отразился жуткий свет от парящих светильников. Но Эмери улыбался – теперь по-настоящему.

А Сиони рассмеялась.

– Сарадж, вы не сумеете использовать это знание. Ни вы и никто другой. Ни один Потрошитель никогда не сумеете сменить свою магическую Привязку. Сарадж, вы привязаны в буквальном смысле. Навсегда.

Смуглое лицо Сараджа посерело и перекосилось. Лоб прорезали глубокие морщины, верхняя губа вздернулась, а щеки ввалились. Он походил на загнанного зверя.

– Ладно, – процедил Сарадж.

Спрятав ожерелье в карман, он вынул из другого плоскогубцы. И повернулся к Эмери.

Вся самоуверенность мигом покинула Сиони. В груди стало пусто и холодно.

– Нет, нет! – закричала она, но Сарадж никак не прореагировал на нее.

Сиони поняла, что сейчас случится самое страшное.

Где-то должен быть выход!

Сиони принялась шарить глазами по стенам, потолку… Ничего.

Опустив голову, Сиони увидела, что из-под планки ее блузки выглядывает крохотный уголок полученного от библиотекарши листочка с адресом некоего испанца.

По какой-то причине Сарадж не заметил его. Но Сиони не могла творить Бумажную магию, не сменив свою Привязку.

Она не могла, но Эмери мог.

Сейчас Сиони не Сложит заклинание для Эмери, да и руки Эмери связаны, как и ее. Он не прикасался к этой бумажке, а значит, не сумеет призвать ее к себе приказом: «Отыщись».

Все пропало.

У нее оставался один шанс, а она не могла даже…

Сарадж присел на корточки возле Эмери.

Но Сиони продолжала искать хоть что-нибудь, чем можно было бы воспользоваться – пламя, искру. Что угодно. Но Сарадж многое учел: в комнате не имелось иных источников света, кроме мерцающих глаз. Ни фонаря, ни свечи. Ничего, что могло бы разжечь огонь, если не считать спички на ее ожерелье.

А ожерелье уже перекочевало в карман Сараджа. И на нем болталась бумажная подвеска. Сиони сделала ее из клочка тетрадного листа…

В этой тетради Сиони написала конспект по истории.

А Эмери прикасался к бумаге, когда проверял работу Сиони.

Память послушно вернула Сиони в тот день, когда она изготавливала подвеску, сидя за письменным столом в своей спальне.

И на листке еще была написана дата. «1744 г.».

– Эмери, отыскать! – крикнула она. – Отыскать дату! Тысяча семьсот сорок четыре!

Сарадж на миг замешкался. Эмери не стал задавать вопросов и повторил за Сиони:

– Отыскать! Тысяча семьсот сорок четыре!

Ожерелье выползло из кармана Сараджа и очутилось в левой руке Эмери.

Сарадж метнулся к Эмери, но тот уже успел перебросить ожерелье Сиони со всей силой, на какую было способно его связанное запястье.

Но магическое ожерелье не долетело до Сиони. Стеклянный флакон из-под духов и пробная бутылочка с жидким каучуком разбились при падении. Сарадж не стал связывать пленницу ниже бедер, и Сиони брыкнула ногой, после чего носком туфли подтянула ожерелье поближе к себе.

Сарадж кинулся к Сиони.

Сразу вспотев, ощущая бешеное сердцебиение, Сиони зажала ожерелье между ступнями. Кишки удерживали ее так крепко, что Сиони повисла на них, согнула ноги в коленях и вцепилась в шнурок с подвесками.

Сарадж бежал к ней. На ходу Потрошитель выудил из своего кармана носовой платок, перепачканный кровью.

Пальцы Сиони лихорадочно перебирали ожерелье, пока не нащупали спичку. Сиони притиснула к головке палец, попыталась чиркнуть…