— Не переживай, — сказала Ивонна и выразительно посмотрела на двух девиц, которые ничего не покупали, а просто стояли и нагло рассматривали в упор Либби. — Это дело всего нескольких дней, дорогая, посмотрят и перестанут. Если ты будешь продолжать в том же духе, я обещаю, что дело у тебя пойдет.

Либби была рада работе, благодарна за то, что можно было чем-то занять себя, так как Ивонна вскоре узнала, что Либби может управляться со швейной машинкой, и, когда в магазине не было покупателей, она отвела ее в мастерскую в задней части магазина, где она сначала занималась перекраиванием, а затем, неделю спустя, — и изготовлением одежды по выкройкам, которые готовила Ивонна.

Другая помощница, Шерли Джэксон, яркая блондинка, болтушка, каких свет не видывал, не оставляла без комментариев ни одно мало-мальски интересное событие в городе и не переставала тараторить на протяжении всего рабочего дня, так что у Либби не было времени ни для уныния, ни для бесплодных сожалений.

Ян и Дон приходили несколько раз в магазин, но она дала себе зарок не ходить ни на какие свидания. Ей не хотелось быть снова связанной ни с одним из них. В этом не было никакого смысла, а для них — напрасная трата времени. Помимо того, она была занята вечерами восстановлением навыков печатания на машинке и стенографии. Ей нравилось работать с Ивонной, но когда-нибудь она должна подыскать себе работу с более высокой зарплатой. Она жила сегодня только на то, что зарабатывала своим трудом.

Ивонна посмотрела на то, как Ян садится в свою машину, припаркованную совсем рядом с магазином.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказала она, — Я не вижу большого смысла в том, чтобы отказаться от свидания только потому, что ты хочешь остаться дома и попечатать на машинке.

— Это хитрющая маленькая машинка, — улыбнулась Либби.

— Тебе же нужны хоть какие-то развлечения. Почти месяц прошел после… ну, ты понимаешь, и ты ни разу никуда не вышла, разве не так?

Завод продали, ворота закрылись, заводской двор и здания опустели. Фирма Мэйсона была выставлена на продажу, но желающих ее приобрести было не слишком много, и становилось все более очевидным, что в конце концов фабрику просто снесут с лица земли. Ей не хотелось быть свидетелем этого, но каждое утро она проходила мимо «Грей Муллионса». Он находился на пути между домом Риллингтонов и магазином. Либби старалась не смотреть, когда на воротах дома появилась надпись о продаже с аукциона.

На деревянной дощечке было написано: «Продается со всем имуществом». И это было действительно так. Либби забрала оттуда все свои личные вещи, правда, оставила всего незначительную часть платьев, а остальные, за ненадобностью, Ивонна продала. После того дня, когда она ушла с Биллом и Сью, чтобы пожить у них, она ни разу не была внутри «Грей Муллионса», поэтому не видела никаких приготовлений для продажи с аукциона — как сворачивали ковры, как в комнатах производилась инвентаризация всей мебели для продажи с молотка.

Все знали об аукционе, и с самого утра до закрытия магазина ей продолжали звонить друзья, которые не хотели, чтобы она чувствовала себя одинокой в этот день. Позвонил Ян, а Дон Фаррелл пришел в магазин в обеденное время, но обоим Либби сказала, что у нее уже назначено свидание на вечер. Она не могла сказать, когда освободится, у нее так много работы в эти дни.

Как только закончились занятия в школе, пришла Сью, которая объявила, что останется здесь вплоть до закрытия и заберет Либби с собой. У Ивонны была такая же мысль: они с Филиппом планировали взять Либби куда-нибудь с собой. В конце концов сошлись на том, что все вместе поехали на квартиру к Сью, где до полуночи слушали пластинки, разговаривали и ели сыр с хрустящим картофелем и прочие деликатесы, приготовленные радушной хозяйкой.

Затем Либби вернулась в свою комнатку, а Сью спросила Билла:

— Как ты думаешь, удалось нам отвлечь ее от этих мыслей?

— В последнее время, — отвечал он с сомнением в голосе, — трудно что-либо сказать о Либби, если судить по ее поведению. Она гораздо тверже, чем мы все предполагали, но, думаю, она сильно переживает об этом.

На следующее утро, как раз во время завтрака, Эйб поставил на стол пепельницу. Это была пепельница с письменного стола дяди Грэя, при виде которой она так отчетливо увидела всю картину его смерти, что не могла вымолвить ни слова.

— Я подумал, что тебе захочется иметь что-то, — произнес он грубовато и добавил: — Не потому, что нам нужно что-нибудь, чтобы вспомнить о нем. — И это была чистейшая правда.

После окончания аукциона пришла бригада по сносу зданий, которая не теряла времени зря. Гигантские молоты и бульдозеры со зверской жестокостью врезались в каменные стены, разваливая дом на куски. У них по графику значилось, чтобы через неделю сравнять «Грей Муллионс» с землей.

Всю эту неделю Либби не могла пройти мимо него.

Она приходила сюда каждое утро, понимая, что в этом нет никакого смысла, кроме того, что была убеждена: ей нужно все увидеть до конца. Так, словно «Грей Муллионс» был живым существом, которое умирает медленной смертью.

К четвергу они дошли до фундамента. Все, что можно было видеть сейчас, — это структуру цокольного этажа и зияющие ямы, ведущие в подвальные помещения. Временами сквозь толстый слой пыли можно было разглядеть мраморные полы в холле, изломанные и потрескавшиеся. То же самое можно было видеть там, где раньше находились кухня, гостиная, кабинет.

Она стояла, не замечая, что рядом с ней кто-то стоит, до тех пор, пока ее не окликнули, и затем, повернувшись, она увидела Адама.

Сначала она не могла произнести ни слова. Кровь отлила у нее от сердца и затем запульсировала по всему телу, отчего ее бросило в жар. «О, небеса, помогите мне, — мелькнуло у нее в голове, — как же сильно я люблю его!»

— Что ты делаешь здесь? — спросил он.

— Не знаю. Честное слово, я не знаю, что здесь делаю. — Она действительно не знала. Либби посмотрела на часы. — И мне лучше поторопиться. Уже без десяти девять. Как бы мне не опоздать на работу.

Она повернулась спиной к дому, вернее, к тому, что было совсем недавно домом, и медленно пошла прочь. Адам шел с ней рядом.

— Как у тебя дела? — спросил он.

— Прекрасно. Работаю в магазине женской одежды. Боюсь, ты не знаешь его — здание пурпурного цвета на Хай-стрит.

— И тебе нравится?

— Почему бы и нет? Мне нравятся наряды, нравятся девушки, с которыми я работаю. Что еще нужно от работы?

На другой стороне дороги какая-то девушка заметила их и резко повернулась, чтобы убедиться, что это точно они. Это была Шерли из магазина, где работала Либби.

— Привет, Шерли! — Либби подняла руку в приветствии.

— О, привет, привет, — откликнулась та.

«Я только что видела Либби с Адамом Роско, — обязательно поделится она с Ивонной, — как ты думаешь?..» И Либби едва сдержалась, чтобы не крикнуть ей вслед: «Это ничего не значит. Мы просто старые друзья, которые интересуются, как идут дела друг у друга. Разве ты не видишь, какая я спокойная, а Адаму просто со мной по пути. Вот и все, и по-другому быть не может».