* * *

Когда Саманта медленно открыла глаза, то увидела Габриэля, нависающего над собой, его лицо было напряженно от волнения. Даже со шрамом на щеке и весь измазанный сажей, он был самым красивым зрелищем, которое она когда–либо видела.

– Я видела вас, – хрипло выдавила она, нежно стирая пятно сажи с его щеки. – Светило солнце, и вы улыбались мне, как раз перед тем, как все вокруг потемнело.

Он попытался улыбнуться, но потом другая эмоция искривила его рот. Он спрятал лицо у нее в волосах, обнимая так, словно больше никогда не отпустит. Саманта тихо застонала от ощущения правильности того, что она снова в его руках.

– Вам больно? – Он опустил ее к себе на колени и быстро провел руками по ее рукам и ногам. – Вы сломали себе что–нибудь? Обожглись?

– Не думаю. – Она покачала головой и вздрогнула от сильной боли, прострелившей шею. – Но у меня болит голова.

– У меня тоже, – признался он грустным смешком.

Саманта впервые заметила у него на левом виске глубокую кровоточащую рану.

– Ох! – выдохнула она, ее глаза наполнились горячими слезами, когда она поняла, как близко была к тому, чтобы потерять его. – Я искала вас. Меня испугали летучие мыши. Я уронила лампу. Это я виновата.

Его глаза сверкнули на нее из неровных теней.

– Думаю, нам придется удержать из вашего жалования стоимость конюшни, не так ли? Вам, вероятно, потребуются несколько лет работы, чтобы выплатить мне долг.

– Как вы нашли меня? – спросила она, ее дыхание и слова стали более свободными.

– Мне немного помогли.

Следуя за его кивком, Саманта подняла голову и всего в нескольких футах от себя обнаружила Сэма, который лежал, свернувшись клубочком в куче листьев, и все еще нервно принюхивался. Его шерсть была вся в саже, а в нескольких местах даже опалена до черноты.

– Вы говорили мне, что однажды он может стать спасителем для меня, – сказал Габриэль. – Вы были правы.

– Он мог стать для вас убийцей! – Саманта сжала руку в кулак и слабо ткнула его в плечо. – Никто не говорил вам, что слепые не должны врываться в горящие здания?

– Предполагаю, что вы сейчас отругаете меня за то, что я был таким идиотом.

Она отчаянно замотала головой, игнорируя вновь прострелившую ее боль.

– Не идиотом. Героем. – Она погладила его щеку, провела по рваному шраму на ней, и слезы полились из ее глаз. – Моим героем.

С трудом переглотнув, он перехватил ее руку и поднес к губам кончики пальцев.

– Ах нет, это вы – героиня, моя дорогая. Даже с наполовину таким свирепым капитаном, как вы, Нельсон мог бы гнать Наполеона назад до самого Парижа.

– Зачем вы говорите такие глупости? Я потерпела поражение от гнилой лестницы и насеста летучих мышей.

– Я имел в виду гораздо более грозного соперника. Мою мать.

Саманта моргнула, медленно осознавая его слова.

– Вы слышали?

– Каждое изумительное слово. Это было все, что я мог сделать, не вызывая вас на бис.

Нечто особенное в выражении лица Габриэля заставило Саманту затаить дыхание. Она видела его насмехающимся, саркастичным, раздраженным и удивленным за время своей работы, но она никогда не видела таким… решительным.

– Прятаться за окнами и подслушивать очень невоспитанно, знаете ли, – сообщила она. – Даже если вы являетесь слепым.

Он покачал головой.

– Я знал, что я не смогу вечно избегать головомойки. Я когда–нибудь говорил, как сильно восхищаюсь вами, мисс Викершем?

Она издала нервный смешок.

– Должна признаться, нет. И в этом нет необходимости. Я совершенно довольна своим собственным отношением к себе. У меня нет потребности или желания, чтобы мной восхищались.

Его рука прошлась по ее волосам.

– А как насчет обожания? Вы хотели бы, чтобы вас обожали?

Ее сердце застучало в груди, подобно грому. Вероятно, она сказала слишком рано. И, вероятно, уже получила смертельную рану в сердце.

– Определенно, нет! Только глупые девчонки, чьи пустые головы заполнены романтическими бреднями, тоскуют по такому вниманию.

– А по чему тоскуете вы… Саманта? – И прежде, чем она смогла упрекнуть его за то, что он назвал ее по имени, его теплая ладонь легла на изгиб ее щеки. – Нет ли чего–то такого, что вы хотите так сильно, что вам становится больно? – Его большой палец задел ее пухлые губы, губы, которые до боли хотели его поцелуя.

– Вы, – беспомощно прошептала она, обнимая его рукой за шею и опуская его рот к своему.

Несмотря на привкус сажи и слез, это был самый сладкий поцелуй, который когда–либо знала Саманта. Габриэль перестал сдерживаться. Он обнял ее, его язык захватил ее рот, зажигая еще более ненасытный огонь, чем тот, которого они только что избежали. Ради того, чтобы почувствовать на вкус его пламя, Саманта охотно рискнула бы даже сгореть дотла.

Он положил ее на постель из листьев и отстранился, словно тень из сна. Она закрыла глаза, слишком желая, чтобы он присоединился к ней в темноте.

Оторвавшись от ее рта, он поцеловал ее и провел носом по чувствительной коже горла, глубоко вдыхая ее запах, как будто она пахла самыми сильнодействующими духами в мире, а не дымом и лимоном.

– Не могу поверить, что я едва не потерял вас, – хрипло произнес он, касаясь губами пульсирующей жилки на ее горле.

Она вцепилась в его широкие плечи, отдаваясь волнам восхитительного океана ощущений.

– Я думаю, что Беквит должен нанять вам другую медсестру. Вероятно, он даже смог бы убедить вдову Хоукинс вернуться и ухаживать за вами.

Она почувствовала, как Габриэль вздрогнул, но не знала, от смеха или ужаса.

– Прикуси язык, женщина. – Он поднял голову, в его глазах сверкнули дьявольские искорки. – Или лучше, позвольте мне сделать это.

Когда его рот снова склонился к ней, Саманта смело разрешила ему делать все, что он хочет. Он брал с ее губ сладострастные поцелуи один за другим, пока она не потеряла дыхание от желания, а его собственное дыхание не стало тяжелым и частым. Она едва понимала, что его бедра стали двигаться в танце гораздо более провоцирующем, чем тот, что у них был в бальном зале.

Но она не могла не обращать внимания на волны удовольствия, которые стали проходить по нижней части ее тела. Она попыталась втянуть ртом воздух, не разрывая поцелуя, когда он потерся ноющей выпуклостью между ее ног. Было шокирующим и волнующим ощущением, наконец, ощутить ту часть его тела, которая ранее так четко вырисовывалась из–под его бриджей, и точно знать, что он собирается с ней делать.

Ее колени раздвинулись под юбкой. Его рука накрыла ее там, стремясь прикоснуться через толстые слои шерсти и льна.