София заключила в свои объятия и дочь, и внука. На несколько секунд Дэзи полностью растворилась в согревающем душу чувстве удовлетворенности.

— Я скучала по тебе, мам, — призналась девушка.

— И я тоже. Я так тосковала по тебе, Максу и Чарли, что думала, не переживу.

— Мама, ты плачешь? — изумилась Дэзи.

София кивнула, глядя на личико Чарли:

— Я так рада тому, что мы снова вместе.

Дэзи с Максом переглянулись. Брат, как обычно, ничего не знает. Девушка отступила на шаг, всматриваясь в безупречные черты лица матери. Слезы Софии явились для нее полной неожиданностью, ведь она никогда не демонстрировала своих чувств.

— Мам, с тобой явно что-то происходит…

— Не будем сейчас об этом, — пробормотала женщина.

Это означает, что они никогда не вернутся к этому вопросу. Дэзи была отлично известна такая уловка, но она решила не настаивать.

— Дай мне подержать внука. — Мама потянулась к теплому свертку. — Привет, драгоценный малыш!

Чарли был уже в том возрасте, когда у него начинало формироваться мнение о незнакомых людях. Когда он был совсем крошкой, позволял брать себя на руки всем, отдавая, конечно, предпочтение Дэзи как источнику питания. Теперь же он различал отдельных людей — Макса, Грега, Нину. И Логана, которому еженедельные посещения помогли завоевать расположение сына.

Пока Чарли внимательно смотрел на бабушку, пытаясь решить для себя, друг она или враг, Дэзи не смела дышать. Разве не так поступает любой родитель в ожидании, пока его чадо выберет какую-то линию поведения? Когда это Дэзи успела стать настолько зависимой от настроения своего малыша? Почему у нее возникло чувство, что, если Чарли сделает что-то неподобающее, это будет полностью вина его мамочки?

Малыш посмотрел на нее, и она поощрительно улыбнулась ему, после чего Чарли снова перевел взгляд на Софию. Он не расплакался, что можно было расценить как добрый знак. Наконец ротик его растянулся в улыбке, и он пустил слюну.

«Очень хорошо, малыш», — подумала Дэзи, облегченно вздыхая. София долгое время держала малыша на руках, сюсюкая с ним. Она еще немного поплакала, чем очень озадачила девушку, которая понятия не имела, как вести себя с внезапно ставшей излишне сентиментальной матерью.

— Макс, присаживайся, — предложила она брату. — Присмотри за Чарли, пока я покажу маме дом.

— Ты ему явно нравишься, — сказала София, осторожно передавая Максу ребенка. — Он очень умный малыш.

— Да, самый умный, — согласился Макс.

Стоя чуть поодаль, Дэзи наблюдала за этой сценкой, чувствуя, как сковывающее ее напряжение постепенно рассеивается. Мама была очень рада видеть Чарли и вовсе не морщила нос при виде беспорядка в доме. Девушка быстро все ей показала и не услышала о своем жилище ни одного худого слова.

Ни занятия для будущих мам, ни книги не упоминали также о том, что ребенок обладает поистине волшебными качествами. Об этом Дэзи узнала сама. Девочка-подросток, забеременевшая после шумной вечеринки, неминуемо становилась объектом всеобщих сплетен. Ее осуждали за неосторожность, неумение держать в узде свои инстинкты и, возможно, даже обвиняли в распущенности. Она вызывала всеобщую жалость, особенно на последних сроках беременности, когда фигура ее располнела, а на лице появились красные пятна. Казалось, целый мир ненавидел эту девочку, которой одно время побыла и Дэзи.

Затем с появлением на свет ребенка происходило настоящее чудо, чудо рождения, чудо пришествия новой жизни. Так и должно было быть, и это было неудивительно. Удивление вызывало другое. Ребенок восхитительным образом изменял окружающую обстановку, начиная прежде всего с отношения общества к его матери. Ее больше не считали распущенной девчонкой или толстухой неудачницей. Если раньше на нее взирали с презрением, то теперь — с почтением, ведь она стала Матерью. Да-да, именно с большой буквы «М», как Мадонна. Она заслуживала похвалы за то, что даровала миру свое дитя. Теперь ее обслуживали без очереди в бакалейном магазине и уступали место в транспорте. Внезапно мир научился уважать ее.

Магия малыша на этом не прекращалась. Она превратила дурно воспитанного ребенка, каким был младший брат Дэзи, в дядюМакса. Теперь же, наблюдая за собственной матерью, девушка отметила, что волшебное преображение и ее накрыло с головой, подобно легкой сияющей вуали.

— Мне нужно его покормить, — сообщила она, — и тогда мы будем готовы идти.

— Пойду посижу за компьютером, — тут же ответил Макс, направляясь в комнату, в которой Дэзи разместила оборудование.

Мальчик участвовал в некоей виртуальной хоккейной игре в режиме реального времени, имеющей запутанные истории с продолжением, гораздо более изощренные, чем в мыльных операх.

Дэзи опустилась на диван и одной рукой достала грудь. Чарли тут же приник к ней, как профессионал своего дела. Девушка почти сразу же преодолела чувство смущения, связанное с грудным вскармливанием в присутствии посторонних. Нескольких минут непрекращающегося крика младенца оттого, что он голоден, — и стыдливость уступает место рациональности. До рождения ребенка Дэзи даже в страшном сне не могла представить, что она может обнажить грудь в общественном месте, но, имея маленького Чарли на руках, она делала это совершенно спокойно, ощущая при этом женскую солидарность.

— Извини, что я в таком виде, — сказала Дэзи. — Не хотела переодеваться, пока сына не покормлю. Он отрыгивает точно гейзер. Я консультировалась по этому поводу с доктором, и он заверил меня, что это нормально, если малыш стабильно прибавляет в весе.

— Ты тоже в младенчестве отрыгивала.

Для девушки подобное заявление явилось полнейшей неожиданностью.

— Ты кормила меня грудью?

— Разумеется. Что тебя так удивляет?

Дэзи действительно была удивлена. Было трудно — нет, просто невозможно — представить ее маму кормящей грудью ребенка. Испытывала ли она те же ужас и радость, что и Дэзи, держа малыша на руках? Просыпалась ли она посреди ночи, чтобы подойти к колыбельке и проверить, дышит ли малыш? Ее мама?!

— Мне казалось, это не твой метод.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего. Не обращай внимания.

— Нет, мне в самом деле интересно услышать…

— Что ж, хорошо. Я просто хотела сказать, что не могу вообразить тебя кормящей ребенка грудью.

— Без обид, — ответила София, — но еще несколько месяцев назад я не сумела бы вообразить тебяза этим занятием.

— Да уж, мне лучше не спорить с адвокатом.

— Я не спорю, и я больше не адвокат.

— А мне кажется, споришь.

— А теперь мы спорим о споре. Прекратим это, Дэзи.

— Хорошо.

На некоторое время воцарилась тишина, лишь из кабинета доносилось попискивание и другие звуковые эффекты компьютерной игры Макса да размеренное глотание Чарли. Через несколько минут Дэзи переложила его с одной руки на другую.