— Э-э-э, нет! На этот раз ты не отвертишься. Рассказывай, почему все, кто тебя знают, весьма впечатлены твоими достижениями? Что за достижения такие?

— Да тут и не о чем рассказывать, — тяжело вздохнул Гаврилов и неохотно продолжил. — Участвовал в десятке войн, развязанных вашим отцом. Принёс много горя и пролил море крови. Слухи обо мне романтизированы. Я не герой вовсе. Скорее. наоборот…

— Вы не правы. Благодаря вашим деяниям, спасены тысячи жизней. В том числе, и моя жизнь. Вы, наверное, не помните, но лет семь назад вы по приказу господина Архарова помогали моей группе выйти из окружения. Если бы не ваша помощь, то нас бы всех до единого перебили, — искренне сказал Барбоскин и слегка поклонился. — Рад, что мы наконец-то познакомились лично. Что ж, думаю, у нас ещё будет время пообщаться. Комнаты уже подготовлены, размещайтесь и чувствуйте себя как дома.

Барбоскин попрощался, забрал с собой ребят и ушел в сторону администрации.

— Вы посмотрите-ка. «Михаил Константинович», — кривляясь, проговорил Гаврилов и потрепал меня по волосам. — Не соврал, оказывается. И впрямь гвардейцами обзавёлся.

— Ты тоже обзавёлся, — усмехнулся я. — Гвардейцев и молодняк кто будет тренировать? Правильно! Ты. — Я похлопал Гаврилова по груди, обнял маму и неспешно направился в сторону администрации.

— Лиза! Ты ну ты видела? Позвал в гости и тут же озадачил работой! Ну и гостеприимство. — Мама лишь хихикнула и крепче обняла меня. — Жизнь — забавная штука. Никогда бы не подумал, что Богдановские гвардейцы присягнут на верность пятилетке.

— Знаешь, а ты был прав, когда сказал, что ты не герой, — серьёзно проговорил я, приковав к себе взгляды. — Ты не герой, ты — животное.

— Чего? — нахмурился капитан.

— Ну, как же? Ты же Гориллов! У! У-у-у! Уа-а! Уа-а! — Я изобразил гориллу и, захохотав, рванул, куда глаза глядят.

Капитан, давясь от смеха, погнался следом, крича:

— Ах ты, мелкий говнюк! Выпорю!

— Не сметь! Я глава рода Багратионовых!

Да, сейчас я выглядел не как глава рода, а как обычный мальчишка, играющий с отцом. Но мне-то какая разница? Я уже прожил жизнь серьёзного архимага, погрязшего в делах; в этой жизни можно немного и подурачиться.

Спустя час, я разместил маму и Гаврилова в своей комнате, а сам переселился в комнатушку поменьше. Барс любил большие хоромы, а я в них не вижу смысла. Если в комнате есть кровать, то этого более, чем достаточно. Молодой семье же нужен простор и уют.

Я заперся в своей новой комнате, которая, прямо скажем, была спартанской. Кровать, тумбочка, вешалка, прибитая к стене, на этом мебель заканчивалась. Я плюхнулся на скрипящую пружинистую кровать и уставился в потолок. Впереди много дел. Наладить быт, вооружить молодняк, разместить их на постах, зачистить Кунгур, возглавить род Архаровых, а ещё понять, что делать с шайкой, атаковавшей Ивана.

Но это всё потом! Сейчас же надо хорошенечко отдохнуть! Когда это я успел устать, ведь ещё утро, а вместо долгой поездки мы телепортировались? Так, а кто говорил о том, что я буду бить баклуши? Лучший отдых — это смена деятельности! В моём случае, это поглощение доминант. Когда боль проходит, чувствуешь себя восхитительно! Будто заново родился. И радуешься, что боль ушла.

Я вытащил из кармана визитницу и достал из неё бумажку, окрашенную фиолетовой слизью. Эта слизь принадлежала тому шипастому шару, который я прикончил на пути в Уфу. Прикоснувшись к пятну, я услышал ласковый голос Ут:

'Образец содержит следующие доминанты:

«Известковый панцирь, защищает тело носителя от повреждений»,

«Меридианы игл, носитель покрывается иглами»,

«Амбулакральные ножки, это подвижные иглы, пригодные для передвижения, погружения в песок, сверления ходов в известняке, закрепления в расщелинах»,

«Прогрессия кровеносной системы»,

«Жабры»,

«Деградация органов чувств и нервной системы»,

«Всеядность»,

«Ядовитые железы».

Да уж. Тварь, конечно, занятная, но ничего особо полезного в ней нет. Разве что, я бы хотел научиться выстреливать иглами так, как этот шипастый колобок, вот только для этого иглы должны покрыть всё моё тело. Такого мне и даром не надо.

— Ут. Поглоти доминанту и отправь её на переработку в пользу «Пространственного обмена».

«Запрос принят. Поглощение доминанты инициировано».

На мгновение перед глазами потемнело, а тело будто онемело, но вскоре всё вернулось на круги своя. Уверен, что мне выпала доминанта «Деградация органов чувств и нервной системы». Жаль, у меня не было этой доминанты, когда я закусился с Юсуповым. Можно было бы поделиться с парнишкой. Интересно, понравился бы ему мой подарок?

Впрочем, чёрт с ним. Юсупов и так получил своё с лихвой. Я вытащил из визитницы новую бумажку с кровью весельчаков. Ут услужливо зачитала список:

'Образец содержит следующие доминанты:

«Охота на душу, позволяет выслеживать цель по её энергетическому следу»,

«Абсолютная устойчивость, делает владельца невосприимчивым к боли, страху и усталости»,

«Регенерация через убийство, восстанавливает тело за счёт поглощения жизни»,

«Изменение формы, может менять своё тело, подстраиваясь под ситуацию»,

«Игнорирование физики, позволяет проходить сквозь стены и барьеры»,

«Парализующий укус, укус полностью обездвиживает жертву»,

«Воля к жизни, тело продолжит жить, пока не будет полностью уничтожено»,

«Поглощение теней, сливается с окружающей тьмой».

На этой визитке было пятнадцать капель крови существ под названием «Проклятые Сталкеры». И здесь уже есть, где разгуляться. Хотя, что значит, «есть где разгуляться»? Да тут любая из доминант будет полезна. Просто любая.

Разве что «Абсолютная устойчивость» звучит сомнительно. Не будешь чувствовать усталости и страха, а значит, обязательно будешь работать до смерти от истощения или с дури ума бросишься в самоубийственное сражение. Да, пожалуй, это единственная доминанта, от которой бы я отказался.

— Ут. Поглоти образцы, — попросил я, зажимая визитницу в зубах. Не хочу сильно орать, мама разволнуется. Прибежит ко мне, начнёт ломиться в дверь. Зачем это всё? Лучше тихонечко наслажусь агонией.

«Запрос принят. Поглощение доминанты инициировано».

Боль накатила мощной волной, выбив из моего бренного тела сознание. Но даже так, я успел испытать чудовищные мучения. На этот раз боль была не физическая, а будто мою душу рвали раскалёнными щипцами на части. Чудовищная боль, которую невозможно описать. Хвала богам, что сознание моё погасло.

Пришел я в себя через пару часов. Сел на край кровати и понял, что усталость и сонливость как рукой сняло. Будто я бодрствовал всё это время, а не только что разлепил глаза. Потянувшись, я погрузился в Чертоги Разума. На этот