Мария тонула в пламени и клубах черного дыма.

Из пламени, завывая, появилось черное, похожее на собаку существо. Это был личный питбуль дьявола, и он хотел ее сожрать.

Мария пыталась убежать от дьявольского существа, но Сара двигалась слишком медленно. В конце концов ее рука выскользнула из ладони Марии. Это разбило ей сердце.

Мария проснулась, задыхаясь, в квартире того мужчины. Она вспотела, в горле пересохло, сердце бешено колотилось. В голове сидела только одна мысль.

Спасибо, спасибо, спасибо.

Все это лишь сон, и Сара жива.

Спасибо, спасибо, спасибо.

Марию обнимали и Сара, и ее мужчина. Она осторожно высвободилась, пытаясь их не разбудить. Ее тошнило, казалось, что кто-то воткнул ей отвертку прямо в глаз.

Она подползла к краю постели, попыталась встать – и немедленно ухватилась за стену, почувствовав, что спальня кренится. Сплетенная в объятиях парочка продолжала спать. Сара и… Ратан.

Мария испытывала то ли отвращение к себе, то ли шок от того, что не запомнила его имя – имя человека, с которым Сара связывала такие надежды.

Ее лишил девственности незнакомец. Она переспала с Сарой. Эта мысль нравилась Марии больше. На самом деле она лишилась невинности вместе с Сарой.

На полу лежала бутылка шампанского. Ее Мария тоже не помнила. Или помнила, но думала, что это сон. Воспоминания о прошлой ночи были слишком смутными и нереальными. Они с Сарой передают друг другу бутылку и целуются. По телу течет ледяное шипучее вино, и гидролог жадно его слизывает…

Сон или явь? Воспоминание или предчувствие?

Бутылка пуста. Это произошло на самом деле.

Увидев на полу поблескивающую бутылку, Мария пожалела о том, что кайф от «пузырей» закончился. Теперь, когда она протрезвела, роскошная комната казалась слишком тихой. Ей было почти одиноко. Смятые, пропитанные потом простыни, пустая бутылка. Светлые волосы Сары разметались на подушке. Она вытянула руку, чтобы коснуться плеча мужчины – странный, интимный жест, словно они близкие люди, а не клиент и девушка по вызову.

Мария увидела, как Сара и Ратан прикасаются друг к другу, и на нее нахлынули воспоминания.

Тело Марии наэлектризовано, под кожей словно взрываются бомбы, и взрывы заставляют ее дрожать от голода и предвкушения. Она снова и снова касается Сары. Мужчину она терпит.

Трое соединились, словно цепь, звено за звеном: Мария без ума от Сары, Сара без ума от мужчины. И, наконец, он – без ума не от девушки, которая принесла ему в жертву Марию, в надежде что это поможет ей уехать на Север, а от Марии.

Тогда Марии было все равно, ведь она хотела только Сару; теперь она чувствовала опустошение.

Ванная. Прохладный мраморный пол, зеркала в бирюзовых и серебряных рамах, столешницы, покрытые белой и голубой плиткой.

Мария взглянула на себя в зеркало. В ней ничего не изменилось. Она такая же, как раньше. Отец никогда бы не догадался, что дочь делала вчера ночью. Никто на улице не поймет, где она была и чем занималась за деньги, от чего получала удовольствие и кого она любила.

Мария сидела на унитазе, остро ощущая прикосновение кожи к прохладному фарфору, и вспоминала, когда в последний раз справляла нужду не в отхожем месте за домом и не в автосортире. Когда в последний раз подтиралась не страницей кровавой газетки. Она вспомнила, как однажды пробралась в «Хилтон-6» и даже успела зайти в кабинку, прежде чем пришла уборщица. Женщина пожалела ее, позволила вымыть лицо и руки в раковине и напиться вволю, и лишь потом отправила ее обратно, туда, где жара и пыль.

Мария вышла на кухню и стала рыться в шкафчиках, волнуясь оттого, что занимается чем-то запретным. Нашла стакан, наполнила его до краев, следя за красным счетчиком рядом с краном.

Выпила стакан до дна.

Налила еще и улыбнулась – счет за воду придет человеку, чье имя она забыла. Прижала прохладное стекло к щеке. Выпила еще стакан.

Вода снова ударилась в стенки стакана – Мария наполнила его в третий раз. Ей все было мало. Она уже раздулась от воды, но не могла остановиться. Она отнесла стакан в ванную и включила душ. Вода – больше, чем она выкачала из насоса «Красного креста» – лилась на нее и утекала в слив. Намыливаясь, Мария вспоминала Сару и ее мужчину, дрожь возбуждения, удовольствие от прикосновения кожи к коже. «Пузыри». Теперь все казалось ей не таким ярким, не таким реальным, как тогда, под кайфом. Зато она чувствовала себя чистой. Dios[24], какой же она была чистой.

Она постирала свое белье, жалея о том, что не захватила с собой и другую одежду. Сара визиты в Тайян всегда планировала заранее.

Занавеска, шурша, отъехала в сторону, и Мария увидела голого Ратана.

– Стираешь?

Странно улыбаясь, он смотрел на нее – мокрую, с трусиками в руках. Она попыталась произнести что-то в оправдание, но он сказал:

– Все нормально. И за квартиру, и за воду платит компания. Прежде чем уйти, можешь постирать и остальную одежду.

Он залез в душ и намылился, глазея на ее обнаженное тело. Мария надеялась, что он не станет заниматься с ней сексом, но ее ожидания не оправдались. Ей было больно, однако она не стала сопротивляться. Зачем? На этот раз было легче, и она даже могла притвориться, что ей нравится. Она представляла, что с ней Сара.

Потом он протянул ей полотенце. Она взяла, вспомнив, как раньше мама заматывала в полотенце волосы – еще до того, как явились гвардики и сказали, что их перевезут в убежище. До того, как все пошло не так.

Ратан поднял в гостиной жалюзи, и первые лучи солнца окрасили пылевую завесу в красный цвет. Значит, она не так уж поздно проснулась.

Теперь, когда они вышли из душа, мужчина казался почти смущенным.

– У тебя… – он помедлил, – у тебя все в порядке?

Он сделал именно то, что хотел, а затем сделал это еще раз – в душе. А теперь не смел встретиться с ней взглядом.

Это ее удивило. Мария спросила себя – почему она не чувствует себя так же? Родители были бы потрясены, если бы узнали. А ей было все равно.

– Завтракать хочешь?

Мария потуже обмоталась полотенцем и кивнула. Душ. Чистая одежда. Она заглянула в спальню. Сара еще не проснулась.

– Я не помню, как тебя зовут, – призналась она.

Мужчина облегченно улыбнулся.

– Майкл. Майк. – Он протянул ей руку. – Приятно познакомиться. – Он издал что-то вроде смешка и смутился.

Мария улыбнулась в ответ, чтобы ему было легче.

Майк достал из холодильника яйца и разбил их в миску. Мария тем временем разглядывала квартиру, невольно поражаясь ее роскоши. Ковры навахо на паркетном полу в гостиной. Картины на стенах. Настоящие книги на полках, сложенные в изящные стопки, между которыми стояла керамика – похоже, японская.