Варм хохотнул.

— Ну да, ты предлагаешь отдать вам часть добычи. В противном случае вы нас застрелите. Видишь ли, по нашему расчету, предложение невыгодно.

Я ответил:

— Предлагаю честный труд. Свою долю мы заработаем. И потом, если б мы хотели вашей смерти, разве стали бы тогда убивать людей, что лежат перед вами?

Моррис вякнул что-то неразборчивое, и Варм передал нам:

— Моррис говорит: он вроде снял того, что был слева.

— Ничего подобного.

Варм какое-то время молчал, не говоря со мной. Впрочем, он и с Моррисом не перешептывался.

— Вы ранены? — спросил я.

— Морриса слегка задело, в руку. Жить будет, но руку жжет.

Я предложил:

— У нас с собой лекарство, которое снимет жжение. Есть спирт — промыть рану. Позвольте нам работать вместе с вами и защищать от бандитов и всякого, кто покушается на вашу территорию. Подумай, Варм. Сегодня днем вы были у нас в руках, и если б мы захотели, то убили бы вас.

Варм не ответил. Он молчал очень долго, и не было слышно даже, как они с Моррисом шепчутся. Похоже, им потребуется все имеющееся у них мужество, дабы решиться принять в свою компанию некогда кровожадных братьев Систерс. Потом вдруг послышался слабенький звук, постепенно набирающий силу. Сначала я не понял, чтó слышу, но после, догадавшись, не поверил ушам. Меньше всего я ожидал, что Герман Варм станет насвистывать песенку. Мелодия, пусть и незнакомая, пришлась мне по вкусу, такая неспешная и тоскливая. Слова к такой музыке повествуют о несчастной любви и безвременной смерти.

Варм, не переставая насвистывать, покинул укрытие и направился к лагерю по изогнутому хребту бобровой плотины. Отменный слух у него, отменный: мелодия в его исполнении гладко скользила по нотам, звуча то громче, то тише, переливчато, а временами сливаясь с бормотаньем реки. Варм все насвистывал, а Чарли тем временем встал и пошел вниз. Что будет дальше, я не знал, не знал и Чарли. Не догадывались ни о чем и Варм с Моррисом. Впереди нас ждала неизвестность, и вот я, не таясь, пошел ей навстречу.

Варм ждал, глядя вверх на склон холма и пытаясь высмотреть в темноте, как мы с братцем спускаемся. Мелодия с его губ срывалась все более чувственная, романтичная. Варм насвистывал ее, широко раскинув руки: ни дать ни взять артист на сцене приветствует публику.

Мы пересекли плотину и вышли на берег. Встали лицом к лицу с Вармом, и тогда же его мелодия смолкла. Он — дикий с виду мужичонка — был ниже меня где-то на фут. От него разило перегаром и горьким табаком. К телу с весьма объемным брюхом крепились тонкие ручонки и ноги. Варм смотрел на нас совершенно без страха, а значит, смерти он не боялся. Нравится мне этот человек, очень. И его смелый выход из укрытия и демонстрация силы духа уж точно впечатлили моего братца. Мы по очереди — сначала Чарли, затем я — скрепили с ним союз рукопожатием. Потом образовалась пауза — никто не знал, что сказать или сделать.

Моррис, по-прежнему не готовый к общению, предпочел остаться в кустах с запасом виски.

Подбросив топлива в костер, мы расселись у огня, дабы обсудить условия партнерства. Чарли захотел немедленно вылить в реку вторую бочку, но Варм возразил. Сказал, что они с Моррисом пьяны да и просто вымотались. Моррис, кстати, наконец вылез из укрытия: зажимая рану и морщась, он тем не менее старался не подавать виду, храбрился. Наш договор сильно беспокоил его. Я же следил за тем, как Чарли поглядывает на Морриса. Что на уме у братца? Не задумал ли он чего против Морриса? О, хвала небесам, Чарли совершенно беззлобно предложил забыть прошлые обиды. Моррис машинально пожал ему руку. Глядя же на меня, он только пожал плечами и протянул плоскую серебряную фляжку.

Кончики усов Морриса истрепались, глаза покраснели и опухли.

— Герман, я устал.

— Денек выдался долгий, — очень тепло ответил Варм. — Иди-ка ты поспи. Утром, свежие и отдохнувшие, разделим работу на четверых.

Я отпил из фляги и передал ее Чарли. Тот, отхлебнув виски, передал флягу Варму. Тот лишь пригубил огненной воды и, завинтив колпачок, спрятал ее во внутренний карман сюртука. Хватит, мол, на сегодня пьянствовать. Поплевав на ладонь, он пригладил волосы и оправил лацканы. Виски совсем залил ему глаза, и блюсти деловой тон давалось Варму с трудом.

Порешили на том, что половина добычи отойдет нам с Чарли. Вторую Варм использует на создание некой компании.

— Компания — это вы с Моррисом? — спросил Чарли.

— Да, но это вовсе не значит, что заработанное мы пропьем. Деньги пойдут на новые экспедиции, только более масштабные, и потому затраты вырастут. И если они себя оправдают в той степени, на какую мы рассчитываем, то компания быстро наберет обороты. Мы одновременно станем разрабатывать по несколько мест, а если кто-то из работников проявит себя достойно — возьмем в партнеры. Пока же проверим: сумеете ли вы, два брата, честно поработать до конца экспедиции, не перерезав нам с Моррисом глотки.

Что ж, справедливо, подумалось мне. А Варм тем временем принялся чесать зудящие лодыжки и икры.

— Вы вчера много насобирали? — спросил я.

Варм ответил:

— Большую часть времени мы, впечатленные, скакали в воде, как малые дети. Так радовались и поздравляли друг друга, что чуть не забыли собрать золото. Впрочем, за четверть часа, пока оно не перестало сиять, мы наковыряли столько, сколько при обычных условиях добывали бы месяц. Но да, смесь действует, как я и рассчитывал. Даже лучше.

Тут он, несказанно довольный, обернулся и посмотрел на реку. Как я завидовал в тот момент Варму, как я завидовал! Он на славу потрудился умом и руками и ныне пожинает плоды. Он обрел богатство земное и духовное. Я же иду по пути бездумно, не слушая сердца. Чарли взирал на Варма без восхищения, скорее с любопытством, задумчиво. Варм не заметил наших взглядов и продолжил рассказ:

— Господа, я в жизни не видел ничего прекраснее: сотни сотен самородков сияют, как свечи. Ты ходишь по песку, по колено в воде и собираешь их, собираешь ведрами… О, какой приятный труд!

Варм словно воочию наблюдал то, о чем нам рассказывал. Я затрепетал, глядя на реку. Неужели это все правда?

— Еще сутки, — произнес Варм, — и вы сами убедитесь.

Он опять принялся чесать голени, на сей раз ожесточеннее. В свете костра я заметил: окрашенная в пурпурный, кожа еще сильнее потемнела; местами Варм расчесал ее чуть ли не до мяса. Заметив наши любопытные взгляды, он кивнул.

— Да, верно, кое-чего я не учел. Я знал, что золотоискательная жидкость очень едкая, но рассчитывал, что, растворенная в воде, она вреда не причинит. В будущем надо будет экипироваться защитой для ног.

Из палатки раздался голос Морриса. Варм, извинившись, отошел, а когда вернулся, лицо его имело мрачное выражение. Оказалось, сообщил Варм по секрету, Моррис плохо переносит тяготы походной жизни.