– Ты думаешь, он любит мисс Донн? – спросила пораженная Фиа.

– Не знаю, – откровенно ответила Ганна. – И не знаю, заслуживает ли он любви. Он так долго ждал ее.

Фиа рассмеялась, ей стало не по себе от жалости и смятения, которые пробудили в ее душе откровения Ганны.

– А мисс Донн? У тебя есть какие-либо соображения насчет ее чувств?

– Не надо говорить со мной таким тоном, Фиа. Прибереги его для твоих умудренных опытом друзей, – резко упрекнула ее Ганна, и Фиа опустила глаза. – Я ничего не знаю об этой девушке, возможно, она ничем не лучше остальных, но Рейн… Твой отец и так уже столько отнял у него. Он не должен отнять и ее тоже.

Лорд Карр откупорил грубо сделанный флакон, который принес, по словам лакея, какой-то оборванец несколько часов назад. Он поднес его к носу, ноздри его дрожали.

Не слишком противное варево: запах миндаля, легкий аромат цветков апельсина. Но ведь это любовный напиток, напомнил себе Карр. Чем он должен пахнуть, серой?

Уже смеркалось, и ему необходимо было спешить, чтобы закончить свои приготовления. Он зажег свечи на письменном столе, после чего вытащил из ящика подносик.

Несколько маленьких флаконов звякнули друг о друга, Карр взял пустой флакон, вставил в него маленькую воронку и наполнил его напитком, напевая себе под нос. К полуночи, мисс Донн – и Дженет – последует за ним куда угодно.

Он мог бы очаровать эту девушку исключительно собственным обаянием. Но когда под рукой такое действенное средство, зачем без нужды напрягаться?

Наполнив флакон, он закупорил его, положил в карман, а поднос положил на место. Запер ящик. Не забыть бы взять с собой в Лондон этот поднос. Его содержимое там может пригодиться.

Карр глянул на себя в зеркало и нахмурился. Так не пойдет. Невозможно никого соблазнить в этом простом белом парике. Надо позаботиться о том, чтобы становящийся все более молчаливым – к счастью – Рэнкл приготовил лавандовую пудру для нового парика на этот вечер.

Но сначала… Он подошел к стене и дернул за шелковый шнур звонка. Через несколько минут появился лакей.

– Иди в оранжерею и скажи садовнику срезать несколько самых экзотичных цветов. Немедленно отнеси их мисс Донн с моими наилучшими пожеланиями и скажи ей, что я с нетерпением жду ее сегодня вечером.

– А… э… да, – ответил высокий, здоровый молодой человек весьма недурной наружности. – А… Сэр.

К несчастью, самые внешне привлекательные слуги неизменно оказывались самыми тупыми.

– Что? – раздраженно спросил Карр. У него еще было много дел до начала вечернего приема.

– Мисс Донн не спустится к обеду сегодня вечером, сэр. Ее старая тетушка прислала свои сожаления и объяснила, что у молодой леди болит голова и пожилая дама посидит с ней.

– Проклятие! – взорвался Карр. – Убирайся вон! – Лакей начал пятиться. – Нет. Погоди. Иди за этими чертовыми цветами и все равно отнеси ей. С моими сожалениями по поводу ее недомогания.

Лакей закивал и, пятясь, вышел из комнаты. Карр захлопнул за ним дверь и начал ходить взад и вперед по комнате. Головная боль? Он уже все подготовил к осуществлению следующей части своего плана, а теперь у нее болит голова? Что за досада!

Ясно, что Дженет устроила это с девчонкой просто для того, чтобы его помучить. Или, возможно, девчонка устроила это с Дженет просто для того, чтобы расстроить ее планы. Очень трудно понять примитивные ходы женского ума, но иметь дело с двумя умами одновременно?.. Менее сильный человек не справился бы с этой изнурительной задачей.

То минутное затмение, которое, как обещала Фейвор днем раньше, больше не повторится, вернулось опять. Оно не только замутило разум Фейвор, но и повредило ее рассудок. Рейн даже не понял, как получилось, что они начали целоваться. Но ему это было безразлично.

Затем мысли куда-то исчезли, и на первый план выступило удовольствие.

Когда она с надутыми пухлыми губками появилась в комнате, которую он обыскивал, с похищенной мужской одеждой, переброшенной через руку, он дал себе обещание, что будет обращаться с ней как с выросшей в монастыре леди, каковой она и была, а не так, как того заслуживает девушка, приехавшая погостить в этом шотландском Содоме. Эта задача оказалась более трудной, чем он воображал.

Фейвор вздохнула, ее пальцы скользили по его телу с потрясающей настойчивостью. Глаза ее были закрыты, а голова покоилась у него на плече, что провоцировало на новые поцелуи. Нежные, сладкие поцелуи, нектар, а он жаждал более крепкого напитка. Но должен вести себя хорошо. Он должен сдерживаться. Должен держать в узде голод, терзающий его тело. Не только потому, что он больше не был своенравным, безответственным мальчишкой. Не только потому, что полученное ею воспитание требовало от влюбленного осторожности, но и потому, что как за Фейвор никогда и никто не ухаживал, так и он никогда не ухаживал ни за кем.

Это был сложный, насыщенный танец, и в нем таилось тонкое, пикантное вознаграждение. Все его прежние интимные отношения с женщинами заканчивались постелью. Все это: ласки, объятия поцелуи – совершалось слишком быстро, лихорадочно и служило непременной прелюдией к просто акту.

С Фейвор же было… восхитительно, упоительно. Медовые поцелуи, сладкие, влажные соприкосновения языков, глубокие, полные томления поцелуи. Ласки, словно атлас, гладкие, глубоко проникающие. Легкие, как перышко, прикосновения. Он никогда не испытывал таких сладких пыток.

Она доверчиво устроилась в его объятиях, неопытная, но мудрая, такой мудрой не была ни одна женщина из его прошлого. Она обладала глубоким, лишенным эгоизма пониманием того, что удовольствие получаешь, когда сам даришь его. Она была сокровищем.

– Сокровище, – пробормотал он, уткнувшись ей в лоб.

Она открыла глаза.

– Да, – вздохнула Фейвор. – Ты прав. Нам следует приниматься за поиски.

– Я… я не имел в виду… – Рейн замолчал. Что он собирается сказать, признаться, что говорил о ней? Это неразумно. Все так чертовски запутано, и с каждым днем становится все сложнее.

Казалось, она не заметила его полупризнания. Ее руки нехотя соскользнули с его шеи. Она с сожалением улыбнулась. Он с сожалением отпустил ее.

– Мне надо идти. Сегодня вечером Карр устраивает маскарад. – Щеки ее покраснели, и он понял, что она вспоминает его замечания насчет маскарадов и их участников.

– Тебе не стоит туда идти, – сказал он.

Ее взгляд уперся в противоположную стенку. Она нацепила на лицо фальшивую улыбку. Ему это очень не нравилось.

– Тебе следует уехать из Уонтонз-Блаш, – сказал Рейн, и его отчаяние невольно превратилось в гнев, прозвучавший в голосе. – Заставь тетку собрать вещи и возвращайся в дом брата. Если тебе необходимо найти богатого мужа, поезжай в Лондон, когда брат вернется. Я тебя уверяю, это не единственное общество, где тебя примут. Есть и более богатые охотничьи угодья, Фейвор. Тебе не обязательно находиться здесь.