– Алекс, – прошептала она. – Мне очень хочется пить. Пожалуйста.

Желание так сильно завладело Сакстоном, что он не сразу понял, о чем она говорит.

– Да, – медленно произнес Алекс, силясь взять себя в руки. – Мне тоже. Шампанского?

Девушка кивнула, надеясь, что шампанское поможет ей немного прийти в себя.

Алекс бросился к чемодану, вытащил из него бутылку с теплым вином и сорвал пробку. Шампанское, пенясь, пролилось из бутылки, заливая ковер.

– Я даже прихватил с собой бокалы, – сказал он с усмешкой. – Но почему, черт возьми, у тебя такой усталый вид? На-ка, выпей, – протянул он ей бокал.

Шампанское немного охладило рот. Джиана жадно выпила бокал, попросила второй и потянулась за третьим. Голова у нее немного закружилась, и, казалось, пульсирующая боль в висках стала уходить.

– Алекс, – заговорила она, – а опытный мужчина может определить, девственница перед ним или нет?

– Конечно, – с удивлением проговорил он. – А что, твой первый мужчина не понял, что ты невинна?

Она не обратила внимания на его насмешку.

– Ну, а если женщина вела активный образ жизни, много ездила верхом, занималась гимнастикой? Что тогда?

– Конечно, от этого кое-что может измениться, но все равно ей будет больно. – Сакстон взглянул на Джиану. – Ты меня просто поражаешь, дорогая. С чего вдруг тебя это заинтересовало?

– Я просто спросила, вот и все, – пожала плечами девушка. – Налей мне еще бокал.

– Нет, Джиана, больше нельзя. У меня нет ни малейшего желания ложиться в постель с пьяной женщиной.

– А мне вообще не хочется ложиться в постель, мистер Сакстон.

– Да? Давай тогда займемся любовью на полу, перед камином. – С этими словами американец забрал из рук Джианы бокал и поставил его на маленький столик.

Затем Алекс взял руками лицо Джианы и нежно поцеловал ее. Девушка податливо раскрыла губы. Молодой человек прижимал Джиану к себе все сильнее и, к своему удовольствию, почувствовал, как она поднимается на цыпочки, чтобы быть ближе к нему.

– Ненавижу одежду, – прошептал Алекс и стал ловко расстегивать маленькие пуговицы ее лифа. Затем он стянул платье с плеч девушки. Ощутив прикосновения его пальцев на голой коже, она сильнее прильнула к Сакстону. – Тебе все еще мешает одежда, – говорил он, развязывая ленты сорочки.

Джиана отпрянула назад, прикрываясь руками. Сакстон словно не замечал ее состояния. Разведя ее руки в стороны, он восторженно оглядел упругие груди Джианы, а затем приподнял их, лаская ее шелковую кожу, нежно-розовые соски. Дотрагиваясь до плоти девушки, Алекс почувствовал внезапную злость: сколько мужчин вот так дотрагивались до нее, целовали ее грудь! Застонав, он с силой впился в ее рот.

Джиана охнула от наслаждения, ее дыхание участилось.

Продолжая ласкать ее, Алекс все больше злился: какого черта она отдавалась мужчинам, не получая от этого удовольствия?!

– Дьявольщина! – выругался он, снимая с девушки пышные нижние юбки. Она стояла неподвижно, пока он спускал вниз ее шелковые чулки и осторожно снимал туфли.

– Я… я не понимаю, – прошептала она, стесняясь своей наготы. Голова Джианы по-прежнему гудела.

– Я знал, что не ошибусь в тебе, я слышу, как бешено колотится твое сердце, любимая, – шептал Алекс. Его ласки становились все смелее, и вот, не выдержав, Сакстон стал срывать с себя одежду.

Джиана опять задрожала, чувствуя сильный озноб.

– Распусти волосы, дорогая, – тихо проговорил американец. – Или нет, пожалуй, я сам это сделаю. – Он осторожно вынул из ее волос шпильки, и они рассыпались черной волной, прикрыв ее тело до пояса. – Какая ты сладкая! – прошептал он, проведя языком по ее губам.

Желание разрывало его, пульсировало в каждой клеточке его тела.

– Четыре года, целых четыре года я помнил и хотел тебя, – простонал Алекс, начиная терять над собой контроль. – Господи, я не в силах больше терпеть эту пытку.

Сакстон уложил Джиану на пол, рванул ее ноги в стороны и, устроившись между ее ног, ворвался в нее.

– Нет!!! – не своим голосом закричала Джиана. Ее тело пронзила такая страшная боль, словно ее разорвали надвое.

– Черт! – выругался Сакстон. Из глаз Джианы текли слезы.

– Я была девственницей, – простонала она.

– Господи, Джиана! – выкрикнул Алекс. Внезапно его тело напряглось, он вошел в нее еще глубже и потом вдруг на мгновение замер на месте, а затем его тело сотрясли конвульсии, и Алекс взорвался внутри нее…

* * *

Придя в себя, Алекс вскочил на ноги и принялся громко ругаться, проклиная самого себя и Джиану. Но, обернувшись к девушке, он увидел, что ее ноги залиты кровью, а по щекам беззвучно текут слезы. Джиана дрожала, прикрывая обнаженную грудь руками.

– Я больна, – прошептала она, встретив его обезумевший взгляд.

– Больна! – насмешливо повторил Сакстон. – Что, черт возьми, ты хочешь сказать? Ты была невинна, а это не болезнь!

Американец провел рукой по лбу девушки и почувствовал, что ее кожа пылает.

– Дьявол! – пробормотал он. – Я же не какой-нибудь зверь, дурочка. – Алекс взял Джиану на руки и понес в спальню, на кровать. – Надо было сказать мне, что ты больна. Наверное, заразилась гриппом от матери?

– У мамы не было никакого гриппа.

Сакстон почувствовал себя одураченным.

– Ну да, конечно. Конечно, нет. Но это не объясняет, почему ты не сообщила мне, что плохо себя чувствуешь.

– Вы бы мне все равно не поверили.

«Пожалуй, она права», – подумал он.

– У тебя болит голова? – спросил Алекс, закутывая Джиану а одеяло.

– Да. Вначале шампанское немного помогло мне, а затем голова опять заболела.

– Черт возьми, значит, ты все-таки была девственницей! Господи, я силой взял твою невинность! Какого дьявола ты мне не сказала?!

– Меня сейчас вырвет, – прошептала Джиана, наклоняясь вперед.

Алекс едва успел схватить ночной горшок.

Когда ей стало чуть легче, Сакстон принес воды и помог девушке, придерживая ей волосы, пока она полоскала рот и жадно пила. Затем он еще раз пощупал ее лоб.

– Тебе нужен врач, – решительно прошептал он. – Маленькая идиотка! – Ему оставалось только ругаться. – Я поеду за врачом. Горшок – рядом с кроватью, вдруг тебе понадобится. Ради Бога, не выходи из комнаты!

* * *

Девушка слышала, как он вышел из дома, хлопнув дверью. Она села и огляделась вокруг. Ей уже не было холодно, но ее лоно терзала страшная боль. Надо было что-то делать.

«Джиана, – говорила она себе, – тебе ни к чему видеть доктора. Ты можешь уехать в Лондон».