Раньше чем Элли успела вспомнить, что означает пункт шестой, его губы впились ей в рот. Чарлз стал осыпать ее поцелуями, которые становились все более страстными. Теряя над собой контроль, он прижал Элли спиной к дереву.

Всем своим телом он ощущал каждый изгиб, каждую выпуклость ее тела - от полных грудей до округлых бедер. Теплая одежда не могла скрыть эти аппетитные округлости. Как ничто не могло заглушить тихие стоны, издаваемые женой.

Она хотела его. Может быть, сама не понимая этого, хотела не меньше, чем он ее.

Чарлз опустил ее на землю и торопливо разостлал одеяло. Еще раньше он успел сдернуть с нее шляпку. Зарывшись пальцами в длинные волосы, он восторженно зашептал:

– Мягче шелка!.. Нежнее солнечного восхода! Элли снова застонала, и Чарлзу почудилось, что она произнесла его имя. Чарлз улыбнулся, потрясенный тем, что сумел воспламенить жену до такой степени, что она даже не в состоянии говорить.

– Я зацеловал тебя до потери сознания, - пробормотал он, еще шире расплываясь в ленивой мужской улыбке. - Я ведь говорил тебе о пункте шестом.

– А как насчет пункта седьмого? - нашла в себе Элли силы для вопроса.

– О, это мы уже миновали, - хриплым голосом сказал Чарлз. Подняв ее руку, он приложил ее к своей груди. - Потрогай здесь.

Его сердце отчаянно стучало под маленькой ладонью Элли, и она с удивлением посмотрела ему в глаза.

– Это я? Я сделала это?

– Ты. Только ты. - Он коснулся губами ее шеи, чтобы отвлечь внимание жены, пока его пальцы расстегивали пуговицы на ее платье. Он должен увидеть ее, должен ее потрогать! Он сойдет с ума, если не добьется этого! В этом он нисколько не сомневался. Он вспомнил, как мучился, пытаясь представить себе, какой длины у нее волосы. Позже он подверг себя еще более мучительным пыткам, пытаясь представить себе груди Элли. Их форму. Их полноту. Цвет и высоту сосков. Подобные мысленные упражнения всегда приводили его в состояние крайнего дискомфорта, однако он не мог заставить себя не думать об этом.

Единственный способ решить проблему - это раздеть Элли совсем, догола, увидеть ее благословенную наготу и тем самым дать отдых работе своего воображения, а самому наслаждаться реальностью.

Наконец его пальцы достигли пуговицы чуть ниже бедер, и он медленно раздвинул складки платья. На ней не было корсета - лишь тонкий хлопчатобумажный лифчик. Он был белоснежный, белее, чем роскошное французское белье, предназначение которого - разжечь желание. И объяснялось все тем, что этот лифчик носила она. А он еще никогда в жизни ни к кому не испытывал такой силы желания, как к собственной жене.

Широкая ладонь Чарлза на мгновение прижалась к нижней части лифчика и соскользнула вниз, ощущая тепло шелковистой кожи. Под его рукой инстинктивно вздрогнули мышцы живота. Чарлз содрогнулся от наката желания. Его рука снова поползла вверх, где встретилась с обольстительной округлостью полной груди.

– Ах, Чарлз! - выдохнула Элли, когда он положил руку на холмик груди и нежно сжал его.

– О Боже! - простонал Чарлз, подозревая, что еще немного - и он взорвется. Он не мог ее видеть, но ощущал великолепно. Грудь была ему точно по руке - горячая, живая и нежная. И кажется, он близок сейчас к тому, чтобы потерять над собой контроль.

Чарлз сдвинул чашечку лифчика. У него зашлось дыхание, когда он наконец увидел грудь.

– Боже мой! - только сумел произнести он. Элли тут же шевельнулась, пытаясь прикрыться.

– Прошу прощения, я…

– Не надо просить прощения, - хрипло приказал он. Он был глупцом, полагая, что, после того как увидит ее, эротическая игра его воображения прекратится. Реальность оказалась гораздо изысканнее. Он усомнился в том, что впредь сможет начать свой рабочий день, не нарисовав себе в уме столь обольстительную картину. Такую, какую видел сейчас.

Он нагнулся и запечатлел самый нежный, на какой только был способен, поцелуй на груди.

– Ты прекрасна, - прошептал он. Элли, которую никогда не называли уродливой, но и не слагали од ее красоте, ничего не сказала. Чарлз поцеловал другую грудь.

– Чарлз, я знаю, я не…

– Ты можешь только соглашаться со мной, ничего другого говорить не смей, - строго сказал он.

Элли невольно улыбнулась.

А затем, как раз в тот момент, когда она хотела сказать что-то такое, чтобы поддразнить его, его рот отыскал сосок и накрыл его. Элли потеряла контроль над собой, а новые незнакомые ощущения лишили ее не только дара речи, но и способности думать.

Да она и не делала к этому попыток. Она лишь выгнула спину, прижимаясь грудью ко рту Чарлза.

– Ты гораздо лучше, чем я думал, - пробормотал он, - лучше, чем я себе представлял. - Он приподнял голову и шаловливо улыбнулся. - А ведь у меня хорошее воображение.

Она снова не могла сдержать нежной улыбки, тронутая тем, что Чарлз пытается сделать все, чтобы их первый опыт интимных ласк не ошеломил и не напугал ее. Впрочем, это не совсем так. Он определенно хочет, чтобы она ощутила воздействие ласк на каждый нерв ее тела и чтобы в то же время с ее лица не сходила улыбка.

Он был более деликатным человеком, чем хотел видеть себя в представлении других людей. Элли почти физически ощущала, как тепло и доброта исходят из его сердца, и подумала, не является ли это первым проявлением любви.

Охваченная новыми эмоциями, она подняла руки и погрузила пальцы в густые золотисто-каштановые волосы. Они слегка вились. Элли повернула его голову таким образом, чтобы волосы касались ее щеки.

Чарлз на несколько мгновений застыл, затем слегка приподнялся, чтобы видеть ее.

– Боже мой, Элли, - прерывающимся голосом проговорил он. - Как же я хочу тебя! Ты не можешь себе представить!

Она почувствовала такую искренность в его голосе, что глаза ее наполнились слезами.

– Чарлз, - начала Элли и замолчала. Студеный ветер обдал ее обнаженное тело, и по нему пробежала дрожь.

– Ты замерзла! - воскликнул Чарлз.

– Нет, - солгала она, не желая, чтобы что-то, даже погода, нарушало красоту этого момента.

– Нет, тебе холодно! - Он скатился с нее и начал застегивать платье. - Я животное! - пробормотал он. - Соблазняю тебя в первый раз на холоде! Повалив на траву.

Он поднял лицо. В его карих глазах сверкнули искорки, которых она раньше никогда не замечала. В них светились страсть, ярость и решимость.

– Я сделаю тебя своей женой так, как положено - на нашем брачном ложе. А затем, - он наклонился и горячо поцеловал ее в губы, - не выпущу тебя из спальни в течение недели. Может быть, даже двух.

Элли удивленно смотрела на Чарлза, не в силах поверить, что она способна пробудить такую страсть в этом человеке. Он общался с самыми красивыми женщинами - и вдруг она, простая деревенская девушка, заставляет взволнованно биться его сердце. Чарлз прервал размышления Элли, потянув ее за руку.