наследство? – вернул мне укол хозяин нашего убежища.

– На моих золотых без восьми минут одиннадцать.

Мы оба вздохнули.

– Как бы то ни было, пора действовать, – решительно сказал я. – Пистолеты заряжены?

– Ваш да. Я возьму мушкет.

Мы тихо выскользнули в темноту.

Факел в руке мадам Портиш догорал. Криков и стонов попавшего в капкан не было. Значит, свои его уже подобрали.

– Как-бы не попасть в собственные сети, – прошептал я.

– Не попадете, – успокоил меня Шандор. – Это был единственный капкан.

Я посмотрел на друга со значением.

– Что? В Австрии давно нет медведей. Разве что где-нибудь на окраине империи. В горах. Медвежьи капканы не в моде. Вам очень повезло, что ваш преследователь угодил в единственную ловушку на всем кладбище. Шаг в сторону и он был бы цел.

Послышался шорох. Мы вскинули наше оружие в направлении опасности.

– Выходи с поднятыми руками, кто бы ты ни был. Иначе мы изрешетим тебя! – скомандовал Шандор суровым, громким шепотом. Из за чугунной юбки мадам Портиш выглянула цыганская рожа. Вскоре испуг на этой роже сменился изумлением. Видимо, цыган разглядел наше оружие. Он вышел к нам не поднимая рук.

– Руки вверх или я стреляю! – Шандор не шутил.

– Ну, стреляй, – со смехом ответил цыган.

Оскорбленный потомок гордого рода Батори нажал на огромный спусковой крюк. Замок мушкета клацнул кремнем. Ничего не произошло.

– Это вы руки вверх, и идем к нашему атаману, – весело сказал цыган, поднимая револьвер. В ответ я тоже щелкнул пистолетом. Тоже в пустую. Моя попытка вызвала приступ хохота. Тут что-то зашипело, и раздался страшный грохот. Шандора отбросило на землю. Когда дым рассеялся, я увидел нашего врага целым и невредимым. Он только ошарашено стучал себя по оглохшему уху. Не теряя времени, я врезал по его голове дуэльным пистолетом. В качестве дубинки этот инкрустированный «лепаж» оказался очень даже не плох. Хватило одного раза, чтобы злодей принял горизонтальное положение. Я подобрал цыганский револьвер, потом своего товарища и двинулся прочь с места битвы. Скоро здесь будет вся шайка.

Угадал. Не успели мы пройти и пары могил, как услышали противный скрипучий голос Троцкого:

– Князь, сделайте одолжение, перестаньте скакать по покойникам. К чему эти казаки-разбойники? Тем более с капканами. Какие у вас странные фантазии. Идите на все четыре стороны. Я не буду вас убивать.

– Какой вы великодушный. Вот Евстратий вам доверился, и где он?

– Он получил, что заслуживал. Вы мне не нужны. Идите к своему Фрейду, жалуйтесь на трудное детство. Рассказывайте, как вас мама не любила.

Я оскорбился за вульгарно изложенное учение Фрейда и попробовал ответить колкостью на колкость:

–Интересно, что сказал бы доктор Адлер, узнав, как вы боритесь с детской ущербностью? Кстати о сверхкомпенсации. А что если вы не получите ее от барона? Вот будет смеху.

– Я ее получу. – Уже без всякой иронии в голосе ответил Троцкий.

Наш обмен репликами мог длиться еще долго, но его прервали самым обескураживающим образом. У ворот кладбища заиграла музыка. Я узнал ее с первых аккордов. Душераздирающая ария Надира в исполнении скрипучего патефона. Долгое время я сам мучил всех в доме, слушая ее по десять раз подряд, в финале фальшиво подпевая Собинову «где же ты, мое счастье». Троцкого ария не умилила.

– Кто там? Что за декадентство? Не кладбище, а проходной двор! Кого там несет?

– Господин Троцкий! Впустите. Я знаю, что вы здесь. Эй, ловцы жемчуга, ау!

Я узнал этот звонкий голос.

– Что вам надо? – со злым недоумением откликнулся интриган.

– Со мной отец.

– Проверь, – кинул через плечо Троцкий.

Бродяга шагнул в темноту. Через минуту мы услышали топот копыт и скрип колес.

– Что это? – прошипел мне в ухо Шандор.

– Это и есть план.

– Какой план?

– План спутать чужые планы. А там как пойдет.

Пользуясь замешательством, мы сменили дислокацию. Теперь мы видели, что происходит. Аврора весело спрыгнула с катафалка. Приветственная реплика Троцкого была полна раздражения:

– Господи, выключите это нытье!

– А что вы предпочитаете, «Тореадора»? Или, может, быть Вагнера?

– Я предпочитаю, чтобы вас здесь не было.

– Грубо. Я все-таки дочь барона.

– Где он. Скоро он приедет?

– Он уже здесь.

– Где?

– Да вот же! – Аврора махнула в сторону катафалка. – Еще даже румянец не сошел. Прямо, как живой.

– Что за шутки?! – не удержался от крика демон революции.

– Какие шутки, сами посмотрите. Только осторожнее, цветы не помните. Я сама венок собирала.

Как хотел бы я быть там рядом! Посмотреть, как побелел Троцкий, как дрожат его руки, кривиться рот. Его фигурка бросилась к гробу, откинула крышку и в панике отпрянула назад.

– Как же не вовремя! Не мог подождать, старый шмак! Всего день! Мне нужен был всего день! Да что там день, всего пару часов! И подыхай, сколько захочешь!

Меня душил смех. Я уткнулся в плечо к Шандору, чтобы мое ржание не выдало наше место. Револьвер скакал в моей руке.

– Что случилось? Как это произошло! – Троцкий явно скатывался к истерике.

– Я его отравила. Atropa belladonna. Почти не мучился. Похрипел для порядка, побредил. Маму вспомнил и к ней отправился.

– Дура! Что ты наделала! А где деньги? Где мои деньги!

– Ваши деньги, останутся в нашей семье. Извините, что похоронила ваши надежды. Кстати, его похоронить бы, а то пахнуть начнет.

– Тебя замуруют в психлечебницу навечно!

– Уже пробовали.

– А знаете что?! Я похороню вас вместе с ним! Заживо! В одном гробу! Вы будете наслаждаться его тлением до самой своей смерти! Я вам покажу, как меня дурить! Взять ее!

Цыгане бросились к Авроре.

– Что ж, мой выход. Держите этого умалишенного на мушке, – прошептал я, отдавая Шандору трофейный револьвер.

После пары шагов свет фонарей выхватил меня из темноты. Я торопился. Моя торопливость объяснялась не просто желанием спасти Аврору. С того момента, как Троцкий наставил на нее свой револьвер, в голове моей опять зазвенело. Пока легко, но я знал, к чему это шло. Этот тихий звон в пустой, гулкой голове, эта легкость в мыслях необычайная, предшествовали головокружению. А после головокружения начинался припадок. Сидя за могильной плитой, я с ужасом понял, что скоро стану бессмысленным куском мяса, которое дергается на земле, потешая бандитов и Троцкого. Мне во чтобы то ни стало надо было опередить этот припадок. Опередить собственное тело! Шандору я ничего не сказал, чтобы не наводить на него тоску и панику.

– Для социал-демократа вы слишком сильно любите деньги! – начал я насмешливо. – И слишком кровожадны.

– Князь. – Аврора сделала театральный реверанс в мою сторону.

– Баронесса, – ответил я поклоном.

Троцкий не оценил