А ночью новая атака миноносцев, во время которой один из них, стремившийся выпустить мину с кратчайшей дистанции, на скорости около двенадцати узлов таранил «Адмирала Ушакова», сделав «небольшое углубление» в борту броненосца. К счастью, откинутое сетевое заграждение смягчило удар, сыграв роль «намордника», в котором восьмидесяти тонный миноносец своротил себе нос, но остался на плаву.

Сказать, что генерал-адмирал был в гневе, значит, ничего не сказать. Он рвал и метал. Виновника столкновения готов был съесть без соли и лука. Степану Осиповичу пришлось приложить огромные усилия, чтобы командир миноносца лейтенант Юрковский не понёс немедленного наказания и не был снят с командования кораблём. Просил об этом у Николая, объясняя, что нельзя наказывать офицера, который в сложной обстановке пытался наилучшим образом выполнить поставленную задачу. Государь поддержал адмирала. Также вместо отправки миноносца на ремонт Макаров добился устранения повреждений «своими средствами» и оставил его в эскадре до конца учений.

Днём вышли в море на выполнение примерно-боевой стрельбы из больших орудий по пирамидальным щитам. Эскадра, идя кильватерной колонной, стала огибать щиты, имея их в центре дуги. Погода была тихая. Строй броненосных кораблей не выдерживал никакой критики. Кроме постоянного рысканья колонна ещё и сильно растянулась. Сначала «Адмирал Ушаков», шедший за «Пересветом» отстал от него чуть ли не на милю. Между «Адмиралом Синявиным» и «Генерал-адмиралом Апраксиным» расстояние было пятьдесят пять кабельтовых. Разумеется, пристрелка по мишени одного из кораблей, даже среднего, не могла служить на пользу такой растянутой колонне.

А дальше начался мрак. Ценные двенадцатидюймовые и десятидюймовые снаряды бросались без всякого соображения с результатами попадания меньших калибров, выпущенных для пристрелки. Иногда через несколько минут полного молчания одного из броненосцев, раздавался выстрел из двенадцатидюймовых и десятидюймовых пушек, а за это время крупно изменились и расстояние до цели, и курсовой угол, и положение относительно ветра. Какими же пристрелочными данными руководствовался управляющий артиллерией на кораблях, выпуская ценные снаряды так, наудачу?! Полный кошмар!

А потом выяснилось, что экономный начальник Главного управления кораблестроения и снабжения вице-адмирал Владимир Павлович Верховский отпустил на нужды эскадры для учений только по десять чугунных снарядов на пушки крупного калибра. Весь практический боезапас крупного калибра эскадры остался на складах на берегу.

Стрельбы пришлось прервать из-за отсутствия боеприпасов. Зато решили показать императору эскадренную стрельбу броненосцев минами по буксируемым щитам. Лучше бы этого не делали. Мина с флагмана «Император Александр II», уклонившись от курса, поразила буксировщик щита – миноносец № 116. Пробоина, частично закрытая застрявшим в ней зарядным отделением мины, была и в этом случае заделана под руководством Макарова, приказавшего накренить миноносец, и он остался с эскадрой.

Это событие стало последней каплей для императора, который с каждым днём становился всё мрачнее и молчаливее. Государь отдал приказ ученье прекратить и следовать эскадре в Кронштадт, куда и направился на яхте.

– Господин генерал-адмирал, господа адмиралы и офицеры я собрал вас всех для того, чтобы выразить своё неудовольствие тем состоянием, в котором находится боевая подготовка Балтийской эскадры. Из того, что я видел во время учений, совершенно ясно, что у нас есть корабли, но нет флота, на который можно положиться, – Николай обвёл взглядом вытянувшихся в струнку морских офицеров и адмиралов, стоявших в зале Морского собрания Кронштадта.

Кто-то после этих слов императора побледнел, кто-то, наоборот, побагровел, как сваренный рак. Но все смотрели на императора с возмущением.

– Я вижу, что вы не согласны со мной, но тогда кто мне объяснит, что эскадра броненосных кораблей практически не может идти в кильватерных колоннах при атаке?! Какое там вам поставить палочку над тэ, если даже нормально на пару румбов повернуть не можете! – император завёлся. – А стрельбы главными калибрами?! Это ужас! Это бесполезное выбрасывание боевых запасов! С одиннадцати кабельтовых ни одного попадания по мишеням от всей эскадры! При этом они не двигались! Не двигались!

Николай сделал несколько шагов вдоль строя офицеров – командиров броненосцев, стоявших вместе с адмиралами в первой шеренге.

– Николай Семёнович, – обратился государь к командиру «Пересвета» капитану первого ранга Королёву, – объясните мне, почему из носовой башни вы дали два первых залпа с разрывом в две минуты, а следующий через четверть часа?!

– Возникла проблема со станком орудия. Снаряды оказались с полными зарядами, прочность орудий и их станков для таких снарядов недостаточная, – как можно твёрже ответил весь бледный Королёв.

– Нда… И это новейший броненосец! Наш красавец! – Николай сместился вдоль шеренги и встал перед генерал-адмиралом. – Алексей Александрович, объясните, как в таком состоянии корабль пойдёт на Дальний Восток?!

– Ваше императорское величество, чтобы избежать выхода из строя орудий и станков главного калибра «Пересвета» пришлось уменьшить пороховой заряд снарядов, – произнёс вице-адмирал Макаров, переводя «огонь» на себя, так как на этот вопрос главный начальник российского флота вряд ли сумел бы ответить. – Также пришлось утяжелить стволы, ограничить угол возвышения, из-за чего дальнобойность снизилась. По недосмотру на учения для «Пересвета» были выданы снаряды с обычным зарядом пороха. Из-за стрельбы ими произошло смещение станины.

– Кстати, по снарядам… Владимир Павлович, – обратился Николай к начальнику Главного управления кораблестроения и снабжения вице-адмиралу Верховскому. – Объясните мне, почему на учения на броненосцы было выделено только по десять снарядов на ствол главного калибра?!

– Ваше императорское величество, в целях экономии и уменьшения износа ствола, – ответил адмирал, цвет лица которого стал красно-синюшный.

– Господин вице-адмирал, может быть Вы устали служить?! Может быть, Вам нужно вернуться в отцовское поместье в Смоленской губернии и там экономить на всём?! – Николай вновь начал заводиться. – Это надо же прийти к такому, что в Учебном артиллерийском отряде, из-за того, что Вы не даёте снарядов, комендоров обучают обращению с тяжелыми башенными орудиями, вставляя в их стволы тридцатисемимиллиметровые пушки Гочкиса и стреляя из них. Что так смотрите на меня?! Или это не так?!

– Но Ваше императорское величество! При этом же идёт экономия денежных средств, выделяемых на снаряды, и орудийные стволы не изнашиваются, – несколько возмущённым тоном ответил Верховский, полностью убеждённый в своей правоте.

– Кто мне скажет, сколько снарядов на главный калибр израсходовали японцы во время морских учений в прошлом году?! – голос Николая дрожал, явно от сдерживаемого гнева.

– Почти два боекомплекта, Ваше императорское величество. Это в среднем где-то по сто пятьдесят снарядов на ствол, – тихо ответил Макаров.