— Предлагаю сделку.

Крячко аж отшатнулся от него и, вытаращив глаза, выпалил:

— Гуров, ты свихнулся? Ты ведь никогда не идешь на сделку с убийцей!

Все, кто был в здании, уставились на Гурова как на привидение. Один Топырин, казалось, ничуть не удивился. Он облегченно вздохнул, улыбнулся и ответил:

— Я уж думал, вы никогда не предложите!

— О чем он, Лева? — потребовал ответа Станислав.

— Мы дадим ему шанс сдаться прессе, — заявил Гуров и посмотрел на Топырина: — Ведь ты об этом мечтал, когда придумал свой коварный план?

— На самом деле все не совсем так, — не согласился тот. — Я мечтал о другом, но раз уж для меня слава возможна только в этом случае, придется этим довольствоваться.

— Давай обсудим условия сделки. Я даю тебе возможность выступить перед прессой, а ты делаешь полное признание по всем пяти эпизодам. И без уловок, Зиновий!

— Согласен, — поспешно ответил Топырин. — Только список приглашенных на мою пресс-конференцию я составлю лично. Прийти должны все, и обеспечить явку — ваша задача. В ответ я выдам вам столько подробностей, что следователям останется только пылесосом пройтись, чтобы собрать их воедино.

— Договорились, — согласно кивнул Лев. — Пакуйте его, ребята! Пора возвращаться в Москву.

Омоновцы подхватили Топырина под руки и поволокли к выходу. Кто-то захватил его рюкзак. Через несколько минут в церкви остались только Гуров, Крячко и актер Девайкин.

— Он говорил правду, у вас действительно на него ничего нет? — прервал тягостное молчание актер.

— Не принимайте его слов близко к сердцу, — ответил Гуров. — Улик у нас предостаточно. Только чистосердечное признание все равно лучше.

— Хорошо, если так. Мне показалось, говорил он убедительно. Неприятно думать, что я рисковал напрасно. Затылок до сих пор болит, приложил он меня конкретно. — Девайкин дотронулся до раны, поморщился. — А уж о том, что я испытал, когда очнулся, даже вспоминать не хочется.

— Вы молодец, Эдуард, — похвалил Крячко. — Я наблюдал за вами. Как смело вы вошли в здание, как потом пытались выиграть время, подыграв преступнику. Если я когда-нибудь соберусь снимать фильм, то роль главного героя непременно отдам вам.

— Вы мне льстите, — зарделся Девайкин. — И все равно приятно. На самом деле смелость тут роли не играла. Я просто не ожидал, что он нападет прямо с порога. Сам я готовился к долгому хождению по пустынным коридорам или к чему-то в этом роде. А уж когда он меня пленкой опутывать начал, тут сыграл инстинкт самосохранения. Пусть я и знал, что вы рядом, только страху на это наплевать. Скажите, его надолго посадят?

— Надолго, — пообещал Крячко. — Сидеть ему до конца жизни.

— А если не удастся доказать, что это он убил остальных? Я ведь жив, за попытку убийства много не дадут, да еще если он и правда представит все, как невинный розыгрыш…

— Опасаетесь за свою жизнь? — догадался Стас.

— Есть немного, — признался Девайкин. — Все-таки я тоже приложил руку к его поимке. Вдруг он выйдет и решит отомстить?

— Этого не случится, — решительно заявил Гуров. — Топырин сядет. И судить его будут за три убийства и две попытки убийства. Вы же слышали, он готов сказать правду. Пусть перед репортерами, но ради минуты славы он выложит все. Поехали в Москву, пора готовить документы для передачи прокурору.

Спустя три дня Крячко сидел в уютной кухне своего друга. Вооружившись вафельным полотенцем, Гуров вытирал фужеры. Время от времени он разглядывал их на просвет, потом энергично дул и снова начинал тереть. Из соседней комнаты доносилось женское щебетанье. Не подавая вида, оба полковника прислушивались, пытаясь понять, что происходит в гостиной.

— Что-то долго они там, — первым не выдержал Крячко. — Полчаса уже платье примеряют.

— Обычное дело, — изображая бывалого, успокоил его Лев. — Когда в доме собираются больше одной женщины, об ужине можно забыть. Пока весь гардероб не перемерят, всю бижутерию не пересмотрят, всю косметику не обсудят, на кухню не вернутся. Будь ты, Стас Крячко, женат, знал бы об этом и не беспокоился.

— Тогда скажи мне как муж со стажем, что делают в таких случаях мужчины, чтобы не умереть с голоду? — подлаживаясь под тон друга, спросил Крячко.

— Берут инициативу в свои руки и готовят ужин, — рассмеялся Гуров.

— Готовят ужин? — Стас в притворном ужасе вытаращил глаза.

— Расслабься, нам с тобой это не грозит, — успокоил его Лев. — Да будет тебе известно, моя Маша — тоже жена со стажем и знает, как сделать так, чтобы и волки, то бишь мы с тобой, были сыты, и, пардон за каламбур, овцы, а в их лице твоя Елизавета и моя Мария, остались целы и невредимы. Я ясно излагаю или продублировать?

— Лучше поясни, — пошутил Крячко. — Только не таким высокопарным слогом, а то ты мне кое-кого напомнил.

— Объясняю: моя жена заранее приготовила весь список блюд, входящих в меню нынешнего ужина. Нам остается только выставить тарелки, блюда и салатники на стол и придумать способ заманить на кухню женщин. С тарелками справлюсь я, а вот завлечение тебе придется взять на себя. Что касается сходств и совпадений, я бы вызвал тебя на дуэль за столь нелестное сравнение. Это ж надо было заявить, что я ассоциируюсь у него с серийным убийцей! На кого же тогда похож ты, Крячко?

— Да ладно тебе! — усмехнулся Крячко. — Ну, напомнил и напомнил. Мало ли в жизни совпадений случается.

— О каких совпадениях идет речь?

Мария вошла в кухню под руку с Елизаветой Труновой. С того памятного дня, как Крячко привез ее к себе домой «переждать опасность», она так и жила в его квартире. Ходила по магазинам, готовила ужин, гладила рубашки и делала много других приятных и полезных вещей. Выставить Елизавету за порог Стас не решался, а может, и не хотел. Сегодня в их отношениях наступил новый этап — они впервые пришли в гости вместе. Задавая вопрос, Мария не подозревала, что вступила на запретную зону. По смущенному виду мужа она поняла, что тема нежелательна, и попыталась сгладить неловкость, но Елизавета ее опередила:

— Вероятно, речь шла о том мерзавце, что загубил жизни стольких невинных людей и чуть было не отправил на тот свет меня. Это так?

— Дорогая, не стоит ворошить прошлое, — поспешно произнес Крячко.

— Почему же, давайте обсудим, если это так важно. — Елизавета была настроена решительно. — Дома ты мне запрещаешь касаться этой темы, а ведь я, как никто другой, имею право знать, чем все закончилось и закончилось ли вообще.

— Все закончилось, — вместо Крячко ответил Гуров. — Топырин получил свой «звездный час». Он вынудил нас собрать пресс-конференцию и в присутствии сорока журналистов признался в убийстве фермера Заборина, хирурга Дрозинского и своего начальника, главного редактора Александра Хвана. В том, что пытался убить вас, Лиза, и еще одного человека, актера Девайкина, он тоже сознался.