Видимо, удар получился весьма болезненным, ибо чудовище, укравшее внешность королевы, не устояв на ногах, шатнулось и завалилось назад. Гхалия всем корпусом ударилась о предательски выдавшее ее зеркало, и на пол хлынул водопад из мелких стеклянных осколков. Понимая, что ее притворство раскрыто, тварь стремительно меняла облик, являя нам свою истинную суть, отвратительную до омерзения.

Тощее тело гхалии покрывала крепкая чешуя, пробить которую вряд ли смогли бы дерево или железо. Угловатую фигуру маскировали складки естественного кожаного покрова, защищающего плоть лучше любой кольчуги. Она не нуждалась в оружии, ибо огромные изогнутые, словно ятаганы, когти заменяли мечи и копья, наделив чудовище способностью наносить противнику страшные и, подозреваю, смертельные раны. Я также догадывалась, что гхалия отлично видела в темноте, не горела в огне и не тонула в воде. Она не знала ни любви, ни жалости. А если и были у нее уязвимые места, то о них не ведал никто… Никто? Но разве так бывает?..

– Кто ты такая? – не удержалась от вопроса я, неуютно поеживаясь под взглядом хищных глаз. – Чего ты хочешь от меня?

– Я Лаэгра! – сухо проскрежетала тварь, и я сразу же вспомнила – именно это имя значилось на одном из надгробий в храме Песка. – Первая охотница змееликой, пожирательница душ!

– Так это богиня Банрах натравила тебя на Наследницу! – истерично заорала Эвридика, видимо ранее всех эльфов пришедшая в себя. – Тогда забирай эту наводчицу и убирайся из нашего дома!..

– Крылатые! – язвительно хохотнула Лаэгра, с презрением выплевывая из себя слово, прозвучавшее гаже самого грязного ругательства. – Заносчивые и высокомерные… Вы хуже людей или умертвий, ибо сознательно отвергли то, чего мы были лишены изначально…

– Чего же? – пылко выкрикнул Лаллэдрин, мелкими шажками продвигаясь к возложенному на алтарь мечу. Я почувствовала, как в воздухе сгущается аура сплетаемых им чар…

– Любви! – рявкнула Лаэгра, взмахом когтистой лапы отбрасывая чародея в самый дальний угол зала. – Твоя магия бессильна против меня! – Маг со всего маху ударился о кресло и неловко растянулся на полу, видимо потеряв сознание.

– Чего хочет богиня? – спросила я, точно так же продвигаясь к мечу и пытаясь разговором отвлечь внимание гхалии. А вдруг мне удастся то, что не удалось Лаллэдрину?

– Ничего! – предельно ясно ответила Лаэгра. – Ведь смерть и есть ничто. Умри! – Она метнула мне под ноги прядь черных волос, в коих я с первого взгляда опознала свой собственный локон. – Ты сумела обмануть меня там, в «Приюте странников», ибо отличаешься неимоверным везением. Но все когда-нибудь заканчивается, в том числе и удача. Ты убила мою сестру Аргату, прогневала богиню и слишком близко подобралась к разгадке величайшей тайны нашего мира… – сообщила тварь. – Поэтому тебе не жить! Я так мечтаю попробовать твою кровь! – Она предвкушающе облизнулась по-змеиному раздвоенным языком.

«О какой тайне она говорит?» – удивилась я, впрочем тут же отвлекаясь от этой важнейшей детали, ведь времени на раздумья у меня практически не осталось. Да, гхалия права: удача обычно приходит и уходит невпопад, а вот неприятности всегда посещают нас вовремя!

Я не успела добраться до Льда, потом что Лаэгра проделала это вперед меня. С гортанным вскриком она отшвырнула прикрывающее меч знамя и схватила волшебный клинок… Ее лапа немедленно пошла белыми пятнами обморожения, морда исказилась от испытываемой боли, но гхалия не оставила в покое волшебное оружие, проявив завидную силу воли.

– Кусается! – уважительно усмехнулась она, намекая на противодействие моего меча, попавшего в чужие лапы. – Наверное, ты не собиралась умирать от своего клинка? – съехидничала она.

– Лови, дочка! – вдруг тоненько взвизгнул король, по-мальчишески дав петуха.

Я вскинула руку и на лету поймала королевский меч.

«Не Лед, конечно, но тоже великолепен!» – объективно оценила я, сжимая рукоять тяжелого полуторного меча.

– Ну что же, начнем, пожалуй! – предложила Лаэгра, кончиком Льда прочерчивая в воздухе свистящую линию и подступая ко мне.

Ударила прежде гхалия. Йона отбила. Движения все убыстрялись, так что мечи образовали вокруг поединщиц сверкающий свод. Лаэгра стояла почти неподвижно, только ее рука летала в невероятном темпе, а Наследница будто и в самом деле танцевала вокруг, без малейшей натуги. Танец нападений и защиты: было в нем что-то и от старинной пляски стерхов – священных журавлей, а еще – от брачного дархэмского хоровода, венчающего сейчас обеих фехтовальщиц не с жизнью, а со смертью.

«Клинок для нее вроде бы тяжел и привычки нет, но в каждом движении Йоны чувствуется мастерство, и оно все возрастает», – думал король Кантор, внимательно наблюдая за поединком своей дочери и гхалии и терзаясь от бессильной ярости.

Сражающихся окутывал плотный кокон магической энергии, не позволяющий никому из эльфов приблизиться к двум гибким фигурами, перемещающимся неуловимо быстро и напоминающим парные всполохи грозовых молний: черную и белую. Сначала Йона только отбивала атаки Лаэгры, да и та нападала как-то нехотя, словно прощупывала возможности девочки. Потом обе разошлись… Кантор Эврелий сам был опытным бойцом и знал, чего стоят эти малозаметные обманные движения, прыжки, повороты, выпады, мимолетные касания стали о сталь. Он видел, что меч Лаэгры все чаще как бы проваливался в пустоту, теряя другой клинок. А Наследница вдруг начала наступать, легко, как в пляске, будто обрела второе дыхание! Король уже почти перестал волноваться за дочь. И тут она ударила по клинку гхалии сбоку, потянув свой вперед, так что Лед пролетел над ее головой и хлопнулся оземь сзади. Наследница отпрыгнула, держа острие на уровне глаз противницы, и пропустила ее, чтобы та взяла оружие.

– Убей ее! – взмолился король, но Йона упрямо мотнула головой, отметая такой исход сражения.

– Что за тайна? – спросила она у гхалии сбивающимся от напряжения голосом. – Открой мне тайну, и я подарю тебе жизнь!

– Нет! – игриво рассмеялась Лаэгра и подняла меч.

А дальше стало происходить нечто уже совсем непонятное для короля. Гхалия явно начала уставать, покрываться испариной, однако Наследница щадила ее жизнь, все еще пытаясь склонить противницу к переговорам. Ее клинок мельницей кружился в руке, точно притягивая лезвие Льда. Девочка разгорячилась – до Кантора донесся ее запах, вроде того, каким тянет весной от тополиной почки и клейкой молодой листвы.

Гхалия что-то вполголоса произнесла на чужом языке, будто про себя. И еще раз, порезче… В ее голосе звучала горечь поражения… И тут Йона, вместо того чтобы отбить очередной выпад Лаэгры, нацеленный ей в правое предплечье, как бы подбила ее меч кверху. Лед взлетел к потолку зала и стремительно рухнул вниз, прямо на тварь. Лаэгру спасло то, что она, хотя уже почти выдохлась, все-таки успела откачнуться назад всем туловищем. Однако царапина на горле, у самой подключичной ямки, была глубокая: кровь залила темную чешую твари. А Йона стояла неподвижно, полузакрыв глаза и опустив к полу руку с клинком. Она ждала…