Как ни странно, свежую идею подкинул Марсель Пля, веселый полинезийский негр — протеже мадемуазель Самохваловой, пристроенный на завод простым мастеровым и приставший как банный лист к авиамоторам. Именно он придумал «звезду». Не умея толком разговаривать по-русски, он в конце января притащил корявые наброски. Четырехцилиндровый двигатель, по его замыслу, должен был иметь все цилиндры в одной плоскости, а штоки клапанов приводились от кулачкового механизма в центральной части мотора. Марсель махал руками, изображая порывы ветра и показывая, что теперь цилиндры стоят в первом ряду, исчезает перегрев задней пары.

Костович, немного ревновавший, что новация родилась не у него, сопротивлялся поначалу, доказывая, что смещенный вверх воздушный винт по-любому неравномерно обдует цилиндры. Но вдохновленные «звездным» вариантом Джевецкий с Жуковским смогли-таки вывести геометрию пропеллера, эффективного при более чем полутора тысячах оборотов в минуту. К лету родился силовой агрегат, без значительных изменений производившийся потом несколько лет — шестицилиндровый двигатель воздушного охлаждения с воздушным винтом непосредственно на валу. Благодаря отсутствию маховика и редуктора его вес лишь незначительно отличался от массы мотора, стоявшего до той поры на самолетах четвертой и пятой серий, зато развивал взлетную мощность в сто двадцать лошадиных сил и мог без вреда для себя поддерживать крейсерскую скорость самолета, отдавая на винт сотню лошадей.

Уже выпущенные машины постепенно переоборудовались звездообразными четырехцилиндровыми двигателями, более технологичными и легкими, а новый мотор позволил наконец выполнить давнее обещание военному ведомству и создать двухместный самолет на базе «четверки». К осени новая модель, схожая с прародительницей, но с улучшенной аэродинамикой, удлиненным фюзеляжем и увеличенным верхним крылом, совершала первые пробежки, когда в тройке единомышленников начался раскол.

Он вытекал из разных интересов троицы. Лишь Самохвалов не хотел ничего, кроме неба. И Джевецкий, и Костович имели массу идей для судостроения и прочих отраслей, к которым Петр был равнодушен. Глава «Садко» упустил момент, когда Огнеслав и старший брат предложили открыть ему моторный завод, больше не считая выгодным размещать на стороне заказы на основные узлы двигателей и ограничиваясь лишь сборкой. Естественно, одни только авиадвигатели не могли загрузить производство полностью: в 1894 году в Гатчине было собрано всего двадцать три самолета четвертой, пятой и один — шестой серии. Даже с двухмоторными потребностями военных «пятерок» и необходимостью замены двигателей по мере износа, у заводчиков получалось пристроить к месту менее сотни единиц продукции плюс некоторые расходные запчасти, что приемлемо для мастерской, но категорически мало для серьезного предприятия.

Василий Самохвалов и Костович с ходу решили максимально увеличить сбыт бензиновых двигателей за счет предложения их флоту для адмиралтейских катеров. Как в самой старой своей модели восьмидесятых годов серб применил жидкостное охлаждение, установил четыре цилиндра вертикально и получил идеальный вариант силовой установки: парогазовая турбина на катер не станет, а обычный паровой мотор имеет слишком низкий КПД и куда худшее соотношение масса/мощность. Реверс-редуктор и дейдвуд изготовить уже проще, поэтому акционерное общество «Костович, Самохвалов и К0» без труда получило приличный флотский заказ. Не остался в стороне и Джевецкий, гидродинамика — его конек.

Петр не мог пожаловаться, что он оставался один. Партнеры не изымали капиталы из «Садко», охотно выполняли заказы на поставку всего необходимого. Но изобретательский огонь у них полыхал совсем в другом направлении.

Чтобы изобрести что-то новое и рациональное, а не «орнитоптерный пароплан», автор должен неделями и месяцами жить в придуманном мире, где словно из кристалликов льда вырастает новая идея. Механик даже во сне видит, как крутятся шестерни. Гидродинамик чувствует себя то каплей, то потоком воды, разбиваясь о форштевень, скользя под ватерлинией, наматываясь на гребной винт и ударяясь о руль. Гидравлик печенью чувствует давление жидкости в трубопроводах, если, конечно, это не цирроз. Электрик даже в обычной комнате видит магнитные поля и потоки электронов. Изобретатель не может просто явиться на работу к восьми утра, включить мозг с перерывом на обед, в пять вечера выключить и забыть о работе до завтра. Так же — поэт, писатель, художник. Неудивительно, что гениальными поэтами, писателями, художниками и, конечно, изобретателями часто становились психически больные люди, слишком глубоко и безвозвратно ввалившиеся в мир своих грез, заполненный неважно чем — рифмами, метафорами, голубыми далями или ажурными решетками из лонжеронов, нервюр и стрингеров.

Больше не считая компаньонов единомышленниками, Петр сделал ставку на своих наемных сотрудников: Кшесинского, Таубе, Пля, Аюка. Господи, в мозговом центре ни одного русского, не считая меня, думал авиастроитель.

Через полгода после Арендта в Крыму случилась еще одна смерть, на этот раз встряхнувшая всю страну — умер император Александр III, так и не оправившийся от железнодорожного крушения. Как бы к нему не относились и не осуждали за консерватизм, для Самохвалова он стал первым в мире монархом, поднявшимся в небо на аэроплане, приказавшим создать первый центр подготовки военлетов и первую авиационно-разведывательную часть РИА.

За год в Воздухоплавательном парке насмерть разбились три летчика, двое из них — в штопоре. Парк, преобразованный в Офицерскую военно-воздушную школу, разделился на два отдела. Подготовку на аппаратах тяжелее воздуха возглавил бывший летный инструктор капитан-лейтенант Константин Константинович Арцеулов, который объявил своей целью найти выход из штопора и донимал Самохвалова своими опытами в аэродинамической трубе.

В том же году в Гатчину попал первый образец пулемета конструкции Хайрема Максима. Военные тут же начали умолять установить его в передней кабине «пятерки». До этого там побывала многостволка Гатлинга, с боекомплектом тянувшая под центнер и забракованная. Тело «максима» без воды и патронов весило всего двадцать четыре килограмма. Самохвалов посчитал, что при посадке в самолет стрелка веса пера — менее сорока килограмм — «пятерка» без нарушения центровки утянет пулемет, станок под него и боеприпасы. Деревянно-металлическую конструкцию, выдерживающую отдачу пулемета, придумали втроем Кшесинский, Аюк и новый мастеровой Йордановский.

Так самолет, задуманный военный моряком Можайским, вернулся к своему исходно запланированному назначению — убивать, а в летную школу начали набирать женщин — пулеметчиц и летных наблюдателей, легко укладывающихся в весовой норматив. Если не переедать на ночь.

Британские гастроли Самохвалову высочайшим повелением навязало лично его императорское величество. Оно рассчитывало произвести на престарелую королеву Викторию, бабушку императрицы Александры Федоровны, нужное впечатление.

Брак по любви не принес династической пользы, Британская империя по-прежнему оставалась главным конкурентом России в азиатском геополитическом соперничестве. Хорошо хоть, не врагом в открытой войне, как уже было в Крымской кампании в правление той же королевы.