Вермайр наблюдал, как Крус приветствовал Ханнелоре. «Ее жесты способны возбудить даже слепого евнуха, – облизнув губы, подумал Вермайр. – Она горячая штучка, ничего не скажешь».

– Ваш помощник сообщил, что вы очень заняты. Поэтому я постараюсь быть предельно краткой и не отниму у вас много времени, – сказала она. В ее голосе звучали язвительные нотки.

Мисс Мартенс была одета в элегантное облегающее черное платье. Это платье подчеркивало ее сексуальные формы и очень ей шло.

Крус галантным жестом предложил Ханнелоре сесть и вернулся на свое место. Он выбросил использованный бумажный носовой платок в мусорную корзину, стараясь сделать это как можно незаметнее. Ханнелоре в эту минуту нарочно не смотрела в сторону Круса и в задумчивости накручивала на палец прядь волос, собранных в конский хвост.

– Я хотела узнать у вас о том, как продвигается расследование убийства Дитриха Фиддла, – объяснила она.

Ханнелоре стояла возле стола Круса и была в эту минуту необыкновенно хороша. Крус опустил глаза, не в силах смотреть на нее. Чтобы как-то успокоиться, он сделал глоток остывшего кофе. И хотя напиток был почти холодным, он показался Крусу обжигающим, словно лимонная кислота, попавшая на открытую рану.

– Я послал вам отчет о вскрытии и список личных вещей жертвы, мисс Мартенс.

Он не стал посвящать в это Крейтенса. Если бы Крейтенс узнал, что Крус послал Ханнелоре отчет о вскрытии и список личных вещей, то у него возникли бы крупные неприятности.

– Да, комиссар, я все получила. Большое спасибо. Но я думала, что вы за это время успели связаться с немецкой федеральной полицией, – усмехнулась она. – И я думала, что вы передали фотографии работникам лаборатории.

– Фотографии! – Крус прикрыл глаза ладонью. – Я совершенно о них забыл. Вот идиот! Подождите секунду. Я позвоню Лео Ванмаэлю.

Он пододвинул к себе телефон. Свалить все на подчиненного, чтобы самому избежать ответственности, было типичным поступком всех бельгийских работников прокуратуры.

– Не стоит ему звонить, комиссар, – остановила его Ханнелоре. – Лео Ванмаэль сам даст мне знать, если на этих снимках обнаружит что-нибудь необычное.

«Вот сука!» – подумал Крус и от злости закусил нижнюю губу.

– Возможно, нам стоит послать кого-нибудь в Германию с письменным разрешением провести расследование на их территории, – как бы невзначай бросил Крус.

Если бы Крейтенс узнал, что Крус проговорился об этом Ханнелоре, он бы не стал на него сердиться. В конце концов, подобная поездка – дело совершенно официальное. Ханнелоре все равно рано или поздно узнала бы об этом.

– Вам сказал об этой поездке Крейтенс, не так ли? – спросила Ханнелоре. Она видела, что Крус что-то скрывает, и надеялась, что он случайно проговорится.

– Нет, – прищурившись, сказал Крус. – Почему вы так решили?

Ханнелоре не поверила ему. Как и многие полицейские, Крус совершенно не умел врать.

– Тогда почему вы сказали мне об этом именно сейчас, сразу после разговора с судебным следователем? – язвительно спросила Ханнелоре.

Крус посмотрел ей прямо в глаза и вымученно улыбнулся.

– Просто я подумал, что это хорошая идея. Согласитесь, в Брюгге по неизвестным причинам убит гражданин Германии. И если мы проведем небольшое расследование на его родине, то, возможно, приблизимся к разгадке. – Крус тщательно подбирал слова. Собственные объяснения показались ему очень убедительными.

Но Ханнелоре смотрела на него нахмурившись. Похоже, она была не согласна с ним.

– А что вы думаете насчет свидетеля?

– Какого свидетеля, мэм? Я вас не понимаю.

Ханнелоре наклонилась к нему, и Крус увидел ее грудь в широком вырезе платья.

– Я говорю об Андриане Френкеле. Он был последним, кто видел Фиддла живым, – сказала Ханнелоре.

Крусу с огромным трудом удалось подавить тяжелый вздох. Все знали, что у Ханнелоре с Ван-Ином роман. И потому Крус сразу же понял, откуда Ханнелоре узнала об этом.

Некоторое время он с удивлением смотрел на нее. Как такая красивая женщина могла связаться с этим пьяницей Ван-Ином? Это было для него загадкой. Они же абсолютно не подходят друг другу.

– Вы получили отчет? – спросила она напрямую. – Мне кажется, необходимо найти этого Френкеля и допросить его.

Крус понимал, что Ханнелоре совершенно права. Нужно разыскать Френкеля и как можно скорее снять с него показания. Но Крейтенс считал, что это не имеет никакого смысла, а начальству виднее.

– Вообще-то руководит этим расследованием Крейтенс, – ушел от ответа он. – Я думаю, он с радостью расскажет вам о том, как продвигается дело.

Ханнелоре скрестила ноги. Только теперь Крус заметил разрез на ее платье. В этом коротком, гораздо выше колена, платье Ханнелоре выглядела невероятно соблазнительно.

Наконец-то сложившаяся ситуация для нее полностью прояснилась. Ей вспомнился один случай. В те времена она была еще студенткой. У них на кафедре был профессор по криминологии по фамилии Дэмс. Его любимой латинской пословицей было: «Tacent satis laudant».[12]Как и Тимперман, Дэмс был идолом всех студентов. Когда он читал лекции, аудитория была битком набита.

Однажды профессор принимал зачет у Торенса. Торенс тогда учился на первом курсе и очень волновался. Профессор поставил студенту двенадцать баллов из двадцати, когда он на трудный экзаменационный вопрос ответил: «Tacent satis laudant».

– Я могу еще чем-нибудь вам помочь, мэм? – спросил Крус.

– Нет, комиссар, – улыбнувшись своему воспоминанию, ответила Ханнелоре.

Крус же решил, что мисс Мартенс смеется над ним. Наверное, она заметила жадные взгляды, которые комиссар бросал на ее длинные ноги, и он поскорее отвел глаза. Когда Ханнелоре направилась к двери, Крус не стал ее провожать. В эту минуту он напоминал раненого ястреба.

– Удачного дня, комиссар, – сказала Ханнелоре.

– Ваши слова да Богу в уши, – равнодушным тоном проговорил он.

Он был очень зол на эту сучку. Когда Ханнелоре ушла, Крус позвал Вермайра и послал его за водкой в магазинчик за углом.

Ханнелоре порывисто влетела в дом комиссара, обняла Ван-Ина и принялась покрывать его лицо поцелуями.

– Привет, – задыхаясь, проговорила она. – Я так соскучилась!

– Я приготовил горячий шоколад. Специально для тебя, – сказал Ван-Ин. – Снимай плащ и садись к огню. Я вернусь через минуту.

Ханнелоре сняла свой бежевый габардиновый плащ и осталась в коротком облегающем платье. Это платье показалось Ван-Ину короче его футболки.