Крейтенс-старший бросил окурок в старинную пепельницу со скрещенными костями и надписью: «Memento mori».

Немцы не стали обстреливать Брюгге. Но в этом не было никакой заслуги ни Крейтенса, ни Франца Фиддла. Брюгге был спасен благодаря молодому капитану немецкого военно-морского флота. Он отказался подчиниться приказу, поступившему из Берлина.

Но епископу удалось спасти «Мадонну» Микеланджело. Когда в ночь на 7 ноября 1944 года специальный отряд обыскал церковь Богоматери, им не удалось найти скульптуру. За день до этого «Мадонну» переправили в Альтаусзее через Нидерланды и Маутхаузен и спрятали в соляной шахте.

Крейтенс-старший и епископ пребывали в твердой уверенности, что, пообещав отдать немцам скульптуру, они тем самым спасли город от разрушения. Но на самом деле Гиммлер и не собирался бомбить Брюгге. И молодой капитан избежал трибунала. Никто так и не узнал о его героическом поступке, и он умер в безвестности. Исчезновение скульптуры тоже навсегда осталось окутанным тайной.

По понятным причинам Крейтенс никому не рассказывал о своей дружбе с офицером-эсэсовцем и представителем нацистской власти. Если бы об этом узнала хоть одна живая душа, его карьере пришел бы конец.

В 1955 году Крейтенс-старший стал генеральным прокурором в апелляционном суде Гента.

Спустя десять лет Джорис Крейтенс окончил университет в Левене. На то, чтобы получить степень по юриспруденции, Крейтенсу-младшему понадобилось целых семь лет. Если бы не связи его отца, ему никогда не удалось бы этого добиться. Его короткая карьера адвоката по уголовным делам окончилась довольно плачевно.

Эдгару Крейтенсу пришлось употребить все свое влияние, чтобы уладить проблемы сына. Когда Крейтенсу-младшему исполнилось тридцать два года, он стал следователем по уголовным делам в суде. С тех пор прошло уже тридцать лет, а он все еще занимал эту должность. После смерти Эдгар Крейтенс оставил своему незадачливому сыну большое наследство. Крейтенс-младший прекрасно знал, откуда у его отца взялись эти деньги, и потому он вынужден был изъять улики из дела об убийстве Дитриха Фиддла.

Крейтенс закрыл папку с делом и набрал номер Джорджа Вандекерхове.

– Привет, Джордж, – сказал он в трубку, взял телевизионный пульт и выключил звук. – Я звоню по делу об убийстве Фиддла. Боюсь, у нас возникли непредвиденные сложности.

– Все это ерунда, не беспокойся. Никому и в голову не придет связывать нас с этим убийством. У меня безупречное алиби. Что касается тебя, то ты вообще вне подозрений.

– Но я не могу не беспокоиться, Джордж. Этот комиссар Ван-Ин страшно въедливый тип. Он будет копать и копать.

– И что из того? Пускай себе копает. Мы ведь не убивали Дитриха, не так ли? – со смехом проговорил Вандекерхове. – Кроме того, Лайтнер на нашей стороне. Не стоит об этом забывать. Дитриха нужно было убрать. Он стал для нас слишком опасен. Он напился до бесчувствия и рассказал эту идиотскую историю о «Мадонне» Микеланджело. Это могло испортить все дело. Последние два месяца он болтал об этом на всех углах. Мы уважаемая всеми организация с безупречной репутацией. А Дитрих был для нас прямой угрозой. Мы не могли допустить, чтобы он все загубил. Этот идиот думал, что я должен пасть перед ним ниц. Он был уверен, что, если бы не он, я бы никогда не оказался в Брюгге. Из-за его глупости я едва не погиб. Мы должны были его устранить. У нас не было другого выхода.

– Значит, это была хорошо спланированная операция, – задумчиво произнес Крейтенс.

– Конечно, Джорис. Но пусть тебя это совершенно не беспокоит. Все, что от тебя требуется, – это следить за ходом расследования и вовремя информировать меня. Остальное я сделаю сам.

– Надеюсь, что никаких непредвиденных сложностей больше не возникнет, Джордж, – со вздохом проговорил Крейтенс.

– Кстати, пока я не забыл. На прошлой неделе у меня возникла проблема с транспортной полицией. Мой водитель превысил скорость.

Крейтенс достал из портсигара высохшую от времени отцовскую сигару и закурил.

– Я постараюсь это уладить, Джордж.

– Я буду очень благодарен тебе, Джорис. Увидимся в клубе на следующей неделе.

У Версавела чуть не случился сердечный приступ, когда на следующее утро он открыл дверь кабинета номер 204.

– Что случилось? Неужели умер Картон? – со смехом спросил он.

Ван-Ин сидел за компьютером и неумело набирал какой-то текст одним пальцем.

– Нет. С чего ты решил, Гвидо? Просто жизнь прекрасна, и я решил наслаждаться каждой ее минутой, – весело ответил Ван-Ин.

Версавел аккуратно повесил куртку на вешалку и с подозрением взглянул на комиссара.

– Что же тогда? Вандекерхове предложил тебе работу?

– Ты никогда не догадаешься, в чем причина моего хорошего настроения, – усмехнулся Ван-Ин.

Версавел нервно покрутил ус и недоверчиво посмотрел на Ван-Ина. «Наверняка через несколько минут комиссар опять впадет в депрессию, и от его хорошего настроения не останется и следа», – со вздохом подумал он.

– У тебя хорошие новости? – выдвинул он новую версию.

– Хорошие? Да они просто прекрасные, мои новости, Гвидо. Я был у врача.

– У врача? Так я тебе и поверил! Да я скорее могу предположить, что ты с Вандекерхове вчера выпил и как следует повеселился.

Ван-Ин лукаво улыбнулся, нажал клавишу F7, чтобы сохранить документ, и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

– Гвидо, мое сердце в полном порядке, а легкие могут перерабатывать шесть кубометров в час.

– Шесть кубометров чего? Воздуха или табачного дыма? – язвительно уточнил Версавел.

Ван-Ин встал и прошелся по комнате. В этот день он был как следует выбрит и даже надел чистую рубашку. Такого с ним раньше не случалось.

– Мы можем отпраздновать это знаменательное событие, – весело предложил комиссар. С этими словами он вынул из сейфа бутылку рома.

– Значит, ты абсолютно здоров? – с удивлением глядя на Ван-Ина, проговорил Версавел. – А как врач объяснил эти приступы?

Ван-Ин открыл бутылку колы и смешал с ромом.

– У меня язва, Гвидо. Ты можешь в это поверить? Язва желудка! Врач прописал мне вот это. – Ван-Ин указал на пузырек с таблетками, который стоял у него на столе. – Если я буду принимать это чудесное снадобье, то могу не отказываться от своих привычек, – торжественно сообщил Ван-Ин, сделал глоток рома и закурил.

– Наверное, у всех любителей выпить есть свой ангел-хранитель, – пробормотал Версавел.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе попался удивительный врач. Он смог определить, что у тебя язва желудка, даже не сделав рентген. Он достоин Нобелевской премии, – язвительно заключил Версавел.

– Ты совершенно прав, Гвидо, – радостно кивнул Ван-Ин. – А если завтра я еще и выиграю в лотерею кругленькую сумму, все мои проблемы будут решены.