Такое похоже на Гитлера – утверждать, что он, как всегда, был прав, хотя на самом деле он колебался, склоняясь то к варианту Нормандии, то Па-де-Кале. К словам Гюнше, однако, нужно относиться с большой осторожностью. Другие свидетели подтверждают, что Гитлер в тот день встал поздно, да и в любом случае рассказ Гюнше никак не объясняет, почему Гитлер лишь во второй половине дня разрешил задействовать танковые дивизии из резерва ОКВ, если считал, что в Нормандии высадились главные силы англо-американцев[118]. Зато все очевидцы сходятся в том, что новость о вторжении фюрер воспринял с ликованием – он не сомневался, что враг будет сокрушен и раздавлен на побережье. А через несколько дней он собирался стереть с лица земли Лондон – ракетами или самолетами-снарядами «Фау-1».

Ближе всего к побережью стояла 21-я танковая дивизия, рассредоточенная на большой территории вокруг Кана. Командовал ею генерал-майор Эдгар Фейхтингер – артиллерист, не имевший опыта боевого применения танков. Следователь-канадец, который допрашивал генерала в конце войны, описал его так: «Высокий худощавый мужчина, хорошо сложенный, с несколько кривым носом, который придавал ему сходство с постаревшим боксером». Фейхтингер не вызывал восхищения у подчиненных, а назначением был обязан своим связям в руководящих кругах нацистской партии. Ночь 5 июня он посвятил любовным похождениям в Париже, в штаб прибыл поздно, и это лишь усугубило неразбериху, уже возникшую из-за чрезмерно усложненной схемы подчиненности.

Командир 716-й пехотной дивизии генерал-майор Рихтер уже пытался в 01:20 приказать некоторым подразделениям 21-й дивизии атаковать парашютистов 6-й американской воздушно-десантной дивизии, высадившихся к востоку от реки Орн. Но отсутствие Фейхтингера и его начальника штаба задержало отдачу любых приказов до 06:30, а фактически танковый полк полковника Германа фон Оппельн-Брониковски выступил лишь в 08:00. Ранним утром 6 июня английские десантники столкнулись только с одной частью – 125-м мотопехотным полком подполковника Ганса фон Люка, – да и та очень нерешительно вела себя при попытке отбить Бенувиль.

Английские парашютисты, которые надеялись укрепиться в замке Бенувиль, обнаружили, что здание занято родильным домом и педиатрической больницей. Офицер с двумя солдатами вошел туда и предупредил, что пациентов нужно эвакуировать в более безопасное место. Дежурная ответила, что должна позвонить директору. Офицер, нервы у которого были напряжены до предела, навел на нее автомат, не позволяя поднять трубку. «Non téléphonique!» («Телефонный – нет!») – категорически приказал он на ломаном французском. К счастью, вскоре пришла сама директриса, мадам Вион. Она выказала удивительное хладнокровие и не стала терять времени: пока матерей вместе с кроватями переправляли наверх, детишек спустили на простынях в подвал.

Мощной танковой контратаки, которой опасались парашютисты, так и не последовало. Когда Оппельн-Брониковски сумел собрать свои подразделения и двинулся с ними на правый берег Орна, он в 09:30 получил новый приказ: развернуться, миновать Кан и нанести удар по англичанам, высадившимся к западу от реки. Полк, слишком долго вынужденный передвигаться по открытым дорогам, стал мишенью для англо-американских истребителей-бомбардировщиков. Два батальона выступили в поход, имея 104 танка Т-IV, а к гряде Перье подошли к вечеру с оставшимися в строю шестьюдесятью машинами.

Командира корпуса генерала Маркса крайне раздражали все эти долгие маневры полка Оппельн-Брониковски. В 09:25 он позвонил в штаб 7-й армии и потребовал, чтобы в бой была введена куда более сильная 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд». Однако все штабы, руководившие войсками в Нормандии: 7-й армии, танковой армейской группы «Запад», группы армий «Б», Западного фронта, – были связаны по рукам и ногам запретом ОКВ принимать самостоятельные решения. Когда один офицер штаба Рундштедта в Сен-Жермен-ан-Лэ попробовал протестовать против такого подхода, ему ответили, что «на местах трудно судить» и что «высадка главных сил противника ожидается в совершенно другом районе». Штаб фронта пытался спорить: если дело обстоит именно так, то «представляется логичным разгромить силы вторжения в одном месте, чтобы затем бросить все наличные войска против другого района. Более того, если вторжение здесь окажется успешным, то и противник постарается сконцентрировать свои силы здесь же». Им снова было сказано, что решение может принять один только фюрер, а он вмешался лишь в 15:00.

Такое промедление оказалось для немцев вдвойне неудачным. До конца утра видимость сохранялась неудовлетворительная, а значит, дивизия СС «Гитлерюгенд» могла бы пройти большую часть пути от Лизье до Кана, не опасаясь ударов с воздуха. Тем не менее кроме разведбатальона и мотопехоты, высланных вперед, главные силы дивизии бездействовали до наступления ночи.

Хотя овладеть сектором «Сорд» от Лион-сюр-Мер до Уистреама удалось быстро, дальнейшее продвижение шло на удивление вяло. Огромное большинство солдат, измотанных борьбой с волнами, обрадованных тем, что удалось уцелеть при высадке, считало, что можно сделать заслуженный перекур и выпить по кружечке чаю. Многие стали заваривать чай прямо на берегу, хотя он еще находился под обстрелом противника. Моряки орали солдатам, чтобы те шли дальше и преследовали отступающих немцев.

И канадцев, и американцев немало позабавило то, что англичане никак не могут выполнить поставленную задачу, не сделав перерыв на чаепитие. Заметили они и явное нежелание англичан, принадлежащих к разным родам войск, помогать друг другу. Пехотинцы, например, отказывались помочь «засыпать воронку или вытащить застрявшую машину», а саперы, когда не были заняты выполнением своих непосредственных задач, «забывали» вести огонь по врагу. Возможно, такое своеобразное разграничение объяснялось стилем мышления, приобретенным в профессиональных союзах, а может быть, играла свою роль полковая система организации в армии – и то и другое приучало к верности в рамках своей группы, – но основная беда заключалась в том, что молодые офицеры не чувствовали себя уверенно в роли командиров.

Английская 3-я пехотная дивизия не выполнила поставленной задачи и не овладела Каном в первый же день, а это вскоре повлекло за собой очень серьезные последствия. Сама высадка на берег была продумана тщательно, во всех деталях, а вот этапу, непосредственно следующему за ней, штабисты, планировавшие «Оверлорд», внимания почти не уделили. Если Монтгомери всерьез говорил о том, что собирается взять этот город, то следует признать, что он не сумел организовать свои войска и снабдить их всем необходимым для нанесения такого смелого удара. Во всяком случае, можно уверенно говорить о том, что после обнаружения в окрестностях Кана 21-й танковой дивизии немцев перспектива быстрого овладения городом стала маловероятной.

Как бы то ни было, достичь Кана за одни сутки 3-я пехотная дивизия могла лишь в том случае, если бы выслала вперед две ударные группы, включающие по танковому полку и пехотному батальону каждая. В идеале пехота должна была бы передвигаться в бронетранспортерах, которые английская армия примет на вооружение не раньше чем через двадцать лет после войны. За немногими исключениями, достойными всяческого уважения, английская армия была катастрофически неподготовлена к совместным действиям танков и пехоты. В значительной степени этот недостаток коренился в полковой системе организации и вытекающем отсюда нежелании создавать, подобно немцам, моторизованные части и соединения, а ведь именно там возникало тесное и непосредственное объединение действий танковых подразделений и мотопехоты на постоянной основе.