обычно из проходов и с первого ряда балкона (жаль, но он есть далеко не во всех театрах). Закулисные точки быстро приедаются, но ими нужно пользоваться, если они обещают что-то интересное. Довольно удобно фотографировать с первого ряда партера, когда сцена невысокая. Ракурс в театре, как правило, выглядит надуманно.

Не всякая цифровая камера «потянет» высокую чувствительность, а если и «потянет», качество может оказаться ой-ей-ей. Так что снимать на пленку — не самый худший вариант. Цвет в театре нужен не всегда, обычно он только отвлекает, да и нужный конверсионный фильтр «съедает» почти две ступени чувствительности. Итак, выбираем черно-белую пленку [96].

Перед съемкой посидите на спектакле с экспонометром и приценитесь. Делая замеры на репетиции, есть риск ошибиться: даже на генеральном прогоне осветители могут чуть-чуть недодать света (другое дело — съемка репетиций, рассказ о том, как спектакль создавался. Пожалуй, это даже интересней съемки самого спектакля; но всегда нужно выяснять, со светом будет репетиция или без). На визуальную оценку не надейтесь. В театре оценить экспозицию «на глазок» труднее, чем на пленэре. Прикиньте, какой оптикой будете снимать, ведь чем больше фокусное расстояние объектива, тем меньше должна быть выдержка. Подумайте также о выдержке, исходя из внешней динамики действия. Одно дело снимать драму, другое — балет. Решите, сможете ли Вы применить штатив. Он сковывает, но можно многое сфотографировать с его помощью, особенно с балкона солидным длиннофокусником. Для повышения устойчивости есть и другой прием. Можно опустить объектив на ограждение балкона и, таким образом, снимать с рук, но с упором. Неплохо подложить под объектив какую-нибудь ткань — носовой платок, например, особенно если ограда металлическая, но это хлопотно. К тому же платок легко может упасть на голову кому-нибудь из зрителей в партере, что вряд ли его обрадует. Напомню о компромиссных приспособлениях: монопод и упор с темляком.

С какой выдержкой снимать? В основном применяется 1/60 (при условии, что съемка ведется длиннофокусником со штатива или штатником, либо широкоугольником с рук). Опыт позволяет оценить динамику действия и выбирать выдержку. Многие спектакли можно снимать на «тридцатке». Может понадобиться и 1/125, хотя реже (для балета и она может оказаться длинной). Выдержка 1/60, можно сказать, универсальная — для средних случаев.

Что ж, Вы выбрали подходящую по чувствительности пленку. Сейчас с этим просто, не то что раньше. Хороши пленки с переменной чувствительностью, но, чтобы достичь ее максимума, тоже может потребоваться проявление с «вытягиванием». Традиционный способ таков: проявитель разбавляется, время обработки увеличивается. Температуру раствора обычно поднимают до 22° (для фенидонгидрохинонового проявителя это обязательно, при меньшей температуре фенидон просто не будет «работать»), но при этом возникает опасность роста вуали.

Для повышения чувствительности популярны фенидонгидрохиноновые проявители традиционного типа, но ее можно повысить также и многими другими проявителями. На некоторых сортах пленок можно добиться двух-трехкратного увеличения чувствительности проявителем СТ-2 при разбавлении 1+1, 1+2 и значительном увеличении времени проявления. Фенидонгидрохиноновый проявитель дает прирост чувствительности примерно до двух-трех ступеней. Впрочем, гарантии нет никакой. Разные негативы дают различные эффекты. Придется сделать несколько проб [97].

Ну и, наконец, об этике. Хотя говорить тут, в общем-то, нечего. Понятно, что люди пришли смотреть спектакль, а не на Вас. Ничто так не раздражает в театре, как прыгающий по залу фотограф, в особенности перед самой сценой, громыхающий штативом, жужжащий электроприводом, роняющий то и дело бленду и прочие приспособления, и постоянно полыхающий блицем с ведущим числом в районе 50-ти или больше. Думаю, Вы так себя не поведете. Помните о том, что, снимая самый наигениальнейший кадр, Вы не имеете права никому мешать. В частности, это относится к применению вспышки. Во многих театрах ее применение запрещено — и совершенно правильно! Более того, может быть запрещена сама съемка. Мне такая точка зрения непонятна, но ведь когда мы приходим в гости, то ведем себя по правилам хозяев. В таком случае необходимо переговорить с администрацией и попытаться получить разрешение на съемку.

Правда

Где правда, где ложь? Можно ли сказать, что «аналог» правдивее «цифр»?

Раньше любой фотомонтаж (кроме впечатывания неба и тому подобного) могла «расколоть» любая грамотная экспертиза. Фотошоп позволяет работать «без швов». Это настораживает.

Сам по себе цифровой снимок является подобием натуры в той же степени, что и аналоговый. Вот обработка… А что, скажете Вы, аналоговые фотографии тоже ретушировали, и зачастую чрезмерно. Хорошая ретушь на пластинке была незаметна на позитиве. Ательешное фото как было слащавым, так им и осталось. Так что вроде бы ничего не поменялось. Что это я распаниковался?

Вопрос начинается вот с чего: быть. Немногим это удается. Большинство людей, подавляющее большинство, и не люди вовсе, а фантомы. Не важно, какими камерами они снимают, пленочными или цифровыми, и снимают ли вообще. (Намекнув о своей «нелюбви» к «цифрам», я, конечно, загнул). Чтобы получить настоящий снимок, нужно самому быть настоящим. Я пишу для них. Фантому мою книгу не понять [98].

Любая вещь в наших руках — всего лишь вещь, лишенная эмоций и морали. Любой инструмент — вещь. Фотоаппарат — инструмент.

И зачем было весь этот огород городить?..

Этика

Бывают случаи, когда снимать нельзя. Но никаких жестких правил насчет этого нет. Двадцатый век перебрал все возможные похабства, а мы живем в двадцать первом. Каждый фотограф вырабатывает свой, простите за высокопарность, кодекс чести. Если же он никогда о нем не задумывался, ему следует задуматься, является ли он фотографом.

Я не снимаю:

1. Мертвых людей.

2. Спящих людей.

3. Людей, которым не могу заплатить.

Третье (пояснения начну с конца). Услугами профессиональных моделей и натурщиков я не пользуюсь, так что вопрос вроде бы снят с повестки дня. Однако сегодня в электричке я оказался в ситуации, заставившей меня задуматься. Уличных музыкантов и лабухов, распевающих в электричках и проходах метро не люблю, и не потому, что они сплошь халтурщики. Изредка удается услышать настоящий талант. Однажды на переходе «Маяковская» — «Восстания» один чувак лабал Баха на баяне. И как лабал! Во-первых, от самой идеи играть фуги на баяне у меня чуть ум за разум не зашел. Во-вторых, делал он это великолепно. Но в основном эти музыканты — раздолбаи, срубающие капусту [99]. Почему я должен платить деньги за то, что они нарушают мой покой сиплыми воплями под расстроенную гитару?

Ну вот. Некий дядька пел в поезде нечто душещипательное. Растрогать меня сложно. Видимо, он что-то во мне задел (я сидел