Сумароков, кажется, ничего не заметил. Перед ним снова появился Пьер – на этот раз с письменными принадлежностями. На подлокотники кресла он водрузил переносной столик, аккуратно разложил перед стариком пожелтевшие листы бумаги и подал ему заправленное перо. Раскрытую пневмокапсулу юноша оставил у себя, выжидая, пока Сумароков закончит с письмом.

Сердце у Вари застучало быстрее – она нашла глазами пневмопровод и вспомнила о Полозове с его угрозами. Вдруг этот престарелый Мастер, вместо того чтобы помочь, отправит письмо Блюстителям? Или даже самому Магистру. В который раз в голове у Вари промелькнула мысль о том, что нужно попрощаться с Сумароковым и выбираться из его странного дома.

– Вы так побледнели, милая! Неудивительно – вам пришлось пережить столько предательства… Но я на вашей стороне. Это сообщение – для Гильдии. Я прошу их как можно скорее явиться сюда, чтобы перенести вас в Вышеград.

– Куда? – одновременно переспросили Варя и Захар.

– Бедное дитя… Вам совсем ничего не сказали. Просто бросили здесь одну, без всякой помощи. Вышеград – это город Мастеров, можно сказать, наша столица. Там вы будете в безопасности.

– Но где он находится? – О столице Мастеров Варе еще не приходилось слышать.

– Довольно далеко отсюда.

– И Магистр о нем не знает? – с подозрением спросил Захар.

– Разумеется, знает, – Сумароков растянул губы в неприятной усмешке.

– Тогда как же…

– Вышеград недосягаем для… Кхм, тех, кто не посвящен в его тайны.

В своем воображении Захар нарисовал мрачный город, погруженный глубоко под землю. Даже глубже, чем исторгают жар подземные сталеплавильни и ползут вагоны, груженные углем и рудой. А Варе, наоборот, представился сказочный замок, затерянный в глухом непроходимом лесу где-нибудь за Большим Хребтом.

– А почему, – проговорил Захар, глядя, как Дементий волочит по бумаге немощную руку с зажатым в ней пером. – Почему вы не используете какие-нибудь особенные мастерские приспособления? Я думал…

– Вы думали, что я взмахну рукой, и перо само забегает по бумаге? – холодно улыбнулся старик. – Может быть, в другой раз я порадую вас этим скучным фокусом. А сейчас я порядком устал от Мастерства и хочу закончить письмо так, как считаю нужным. Вы позволите?

Захар смутился. Он и правда надеялся, что увидит в доме Сумарокова чудесные механизмы и предметы, сотворенные из воздуха. Но, не считая Пьера и Жюли, с которых мальчишка не спускал глаз, жилище старика выглядело непримечательным, если не сказать унылым.

Стараясь унять волнение, Варя принялась разглядывать потемневшие от времени картины и корешки книг, спрятанные под толстым слоем пыли. Она задержалась взглядом на большом портрете в тяжелой позолоченной раме. Сквозь разрушенные слои краски проступало узкое бледное лицо – чужое и одновременно смутно знакомое.

– Но, если мы с Захаром уедем в Вышеград… что же будет с папой? Мастера смогут его спасти?

– Вы с Захаром? – Старик дрожащими пальцами уложил исписанный лист в капсулу и передал ее Пьеру. – Ах да, конечно. Заурядец тоже поедет, если вы настаиваете. Хотя обычно это не допускается.

Захар насупился.

– Настаиваю. – Варя не сводила встревоженного взгляда с капсулы. Пневмоприемник мгновенно проглотил послание, и по стеклянной трубе оно с шипением унеслось под пол. – Только мой папа…

– Сударыня, вы собираетесь присутствовать на балу?

– На балу? – опешила Варя.

– Он же совсем из ума выжил, – прошептал Захар.

– Механический оперный бал в Грандъ-театре. Сейчас же только и разговоров, что о нем. Ну и о вас, моя милая, – старик попытался улыбнуться.

– Господин Сумароков, – осторожно проговорила Варя. – Меня ищут по всему Цареграду. Как я могу пойти на бал? И зачем…

– Это ведь бал-маскарад… – сказал старик. – Но, впрочем, вы правы. Балы – не место для юных неискушенных особ. Там их подстерегает столько соблазнов! Забавно, правда? Женщина способна стать изобретательницей или литейщицей, но при этом по-прежнему не может распоряжаться своей честью. Жюли очень хотела пойти, но я запретил ей, как она ни просила.

Жюли стояла возле кресла Сумарокова, сложив руки на поясе. Ни одна мысль не всколыхнулась в водянистых глазах девушки. Сложно было поверить, что ее волнует поход на бал. Что ее вообще хоть что-нибудь волнует.

– Я могу ее понять… Там будет весь цвет Цареграда. Все эти безмозглые напыщенные заурядцы, которые считают себя выдающимися изобретателями. Члены Альянса и Ложи Хранителей. Начальник казематов. Как его там? Спесивцев.

– Начальник казематов? – встрепенулась Варя.

– Поговаривают, что появится сам Магистр со своей пассией. И королевская чета. И господин Н. – куда же без этой стальной крысы… Кстати, – Сумароков посмотрел на Варю, в его тусклых старческих глазах снова появилось осмысленное выражение. – Вы ведь знаете, милая, что князя Кручинина переводят из казематов?

– Куда?! – Варя приподнялась с места.

– В подземелья Башни Советника, я полагаю. А может, в Оплот. Я знаю только, что он пошел на сделку с Магистром.

– На сделку?! – прошептала девушка. – Зачем?

– Чтобы спасти вас. Зачем же еще?

Варя прикрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Мысли кружились в ее голове в такт серебряным шестерням и поршням.

Пьер вновь возник возле старика. Он неуклюже опустился на одно колено, наклонил голову и убрал светлые волосы, обнажая худую шею. Прежде чем Варя и Захар успели как следует удивиться, юноша протянул Сумарокову внушительный стеклянный шприц, заполненный зеленой студенистой жидкостью.

– Ах да, мальчик мой. Я совсем позабыл. Разум все чаще покидает меня… Жюли! Здесь слишком темно. Мне нужно больше света.

Горничная заскользила по комнате, расставляя газовые светильники на столиках и полках. Один из них Жюли водрузила на столик перед Сумароковым. Старик прицелился и быстрым, удивительно точным движением вонзил длинную иглу между шейными позвонками Пьера. Варя вздрогнула, словно сама ощутила укол. Что-то внутри нее встрепенулось, задрожало. Тревога ползала под кожей сотней назойливых букашек. Хотелось вскочить и мерить шагами комнату. Взбежать по темной лестнице и, толкнув дверь, вырваться в переулок, чтобы глотнуть ночного воздуха. Все что угодно – лишь бы не видеть, как опускается поршень шприца, и мерцающая жидкость исчезает в теле юноши.

Когда все было закончено, Пьер как ни в чем не бывало поднялся на ноги и, забрав у старика пустой шприц, прошагал в соседнюю комнату. Его впалые щеки подернулись легким румянцем.

– Не смотрите так, милая, – Сумароков снова откинулся на подушки. – Да, моя версия Эссенции Вита несовершенна, Пьер чувствует себя не так хорошо, как вы… Но, я надеюсь, мне удастся это исправить.

Эссенция Вита? Варя старалась унять дробный перестук механического сердца.