Пока котёнок раздумывал, у кого бы спросить о зиме, послышалось знакомое «уду-уду». На ветке дуба сидел удод. Котёнок подбежал к дереву, забрался на крепкую нижнюю ветку и позвал птицу.

— Пожалуйста, — попросил он, — объясни мне одну вещь.

— С удовольствием! — ответил удод, — Спрашивай, пока я не улетел.

— Скажи мне, если знаешь, кто такая зима?

— О-о-о! — Удод гордо поднял яркий хохолок и важно заговорил: — Сейчас я тебе всё объясню. Во-первых, зима не «кто», а «что». Во-вторых, Зима — это тёплая страна, куда мы улетаем, когда в наших родных краях становится прохладно. В-третьих, я улетаю в зиму как раз сегодня.

— Вот как? — Котёнок удивился, — Неужели Зима — это страна?

— Я знаю, что говорю, — почти обиделся удод, — Первый раз я был в зиме несколько лет назад. Тогда похолодало так же, как сейчас. Пошли дожди. Я растерялся, я был маленький, но старшие птицы сказали, что пора собираться в путь, потому что впереди зима, что нас ждёт зима. И мы полетели. И прилетели в страну с зелёными пальмами и синим морем. Я понял, что эта жаркая страна называется Зимой. Я понятно объясняю? — спросил удод.

— Спасибо, — ответил котёнок, — объясняешь ты понятно, только я совсем запутался. Ты говоришь, что улетаешь в Зиму, а дедушка обещает, что Зима сама к нам придёт. Что-то здесь не так. Попробую спросить у Агриппины.

— Воля твоя, — Удод гордо вскинул яркий хохолок.

Котёнок вприпрыжку примчался к Агриппине. Яблоня была занята: она протягивала дедушке свои ветки, чтобы ему было удобнее снимать тяжёлые, ароматные, ярко-жёлтые яблоки. Наконец дедушка собрал полную корзину и ушёл. Котёнок подкрался к Агриппине, потянулся передними лапками вверх по её кряжистому стволу и промурлыкал:

— Ой, Агриппина, я, оказывается, совсем не так уж много знаю. Может быть, ты согласишься объяснить мне кое-что?

— Конечно, малыш, — прошелестела яблоня.

— Скажи, пожалуйста, кто такая, вернее… — запнулся котёнок, — что такое зима?

— Зима, — мягко поправила яблоня Агриппина, — как раз не «что», а «кто». Потому что Зима — это прекрасная волшебница. Она скоро придёт. Она всегда приходит после этих долгих дождей. Волшебница Зима набрасывает на деревья и кусты чудесные белые шали. В первое мгновение белые шали кажутся очень холодными, но потом согреваешься… И постепенно засыпаешь. Спишь долго и видишь добрые сны. А когда просыпаешься, белого наряда уже нет.

Зато чувствуешь себя отдохнувшей, сильной, знаешь, что цветы твои будут красивы, листва свежа, а плоды вкусны. Но Зима в это время где-то далеко… Ты понял, малыш?

— Понял-то я понял. — Котёнок помолчал. — Но то, о чём ты рассказываешь, совсем не похоже на то, что говорил удод.

— А ты спроси кого-нибудь третьего, — посоветовала яблоня Агриппина, — пусть он нас рассудит.

— Точно, — обрадовался котёнок, — Спрошу кого-нибудь ещё! Спрошу… — он задумался, — мышку: она живёт тихо, всё слышит, всё знает. Наверное, о зиме тоже знает. И котёнок помчался к печке, под которой тайно проживала мышка. Он легонько поцарапал коготками о печку и позвал:

— Мышка!

А мышка не отвечает.

Котёнок снова позвал:

— Мышка, мышка!

Тогда мышка ответила:

— Да меня здесь вовсе нет. Напрасно зовёшь.

— Да, я знаю, — котёнок успокаивал мышку, — знаю, что тебя здесь нет, и дедушка знает, и все знают. Ну, выгляни, не бойся! Мне очень нужно что-то у тебя спросить. И всё.

— И всё? — недоверчиво переспросила мышка.

— И всё, — честно подтвердил котёнок.

— Ну, ладно. — Мышка высунула остренькую мордочку с глазами-бусинками, — Спрашивай.

— Что ты знаешь о зиме?

— Ах зима! — Мышка выбежала из-под печки, — Зима — это прекрасно! Зима — это… это… это… — Восторженная мышка, забыв о страхе, закрутилась возле самых лап котёнка. — Как бы тебе попроще объяснить? Зима — это когда тепло, потому что в печке трещат дрова. А ещё зима — это когда соседские девочки и мальчики собираются возле нашей печки и дедушка рассказывает им разные сказки и истории. А я тоже слушаю.

Мышка на секунду замерла, чего-то снова испугалась и, юркнув под печку, пропищала:

— Всё! Больше я ничего не знаю.

Котёнок зажмурился и тряхнул головой: мышка не только не рассудила удода и Агриппину, а наоборот, всё запутала.

…Летели по ветру жёлтые листья, сидел на крыльце котёнок, думал о прекрасной и непонятной зиме. А вот интересно: если бы знал он язык людей и спросил бы у дедушки, какая она — зима? Что бы дедушка ответил? Кто знает…

Красное стёклышко поблёскивало в пыльной траве. В траве возле асфальтированной дорожки через газон большого дома. Это было чудесное красное стёклышко, яркое, весёлое, живое. Острые изломы, о которые разбивались солнечные лучи; гладкие стороны — в них, становясь лиловым, отражалось синее небо. Красное стёклышко ловило луч солнца, подбрасывало его, переворачивало, кидало с грани на грань (как с ладони на ладонь) и потом стреляло им изо всех сил в самую неожиданную сторону.

Маленький обыкновенный котёнок как зачарованный смотрел на стёклышко. Котёнок прижался к пыльной траве, чтобы стёклышко его не видело, и старался угадать, куда бросит солнышко этот луч или тот. Угадывал он или ошибался — всё равно ему страшно хотелось схватить зайчика, появлявшегося в траве. Сначала котёнок стеснялся, а потом подошёл к красному стёклышку. Вежливо поздоровался и сказал:

— Я — Котя. Из этого дома. Можно, я буду ловить ваших зайчиков?

— Конечно, Котя, конечно! Разве ты не знаешь, что вдвоём играть веселее? — ответило стёклышко.

Они долго играли. Конечно, чудесное красное стёклышко немного подыгрывало Коте: ведь оно было взрослым.

Мимо шли люди, люди, люди — ноги для котёнка и стёклышка: туфли, босоножки, сапоги. Котя и красное стёклышко играли и не заметили, как какие-то красивые, глубоко задумавшиеся туфли задели красное стёклышко, подбросили его. Оно подскочило, подпрыгнуло несколько раз, ударилось об асфальт и рассыпалось, рассыпалось… И вот уже пять, шесть, семь осколков сверкнули на асфальте.

Котя очень удивился такому странному превращению. Котя растерялся, огорчился. Котя чуть не плакал: он не мог найти среди осколков стёклышка, своего приятеля.

— Стёклышко! Стёклышко! — звал Котя, — Вы которое из них?

— Я осколок — я не стёклышко!.. Я осколок — я не стёклышко! Я осколок… я осколок, — звенело со всех сторон.

Осколки… Осколки… Осколки… Ну разве так можно?! Разве можно не понимать, что каждый осколок — это стёклышко. Крохотные искры солнца разлетаются от крохотных граней, в крохотной красной серединке лиловеет небо. Осколок — крохотное стёклышко. Пройдёт много времени, и ещё много времени, и ещё много, прежде чем осколок поймёт это.