— Вы по-прежнему признаете лишь герцогов, Эми?

Почему он спросил? Неужели думает, что она и вправду так уж этого хочет? Разве еще не понял, что значили ее поцелуи? Что все остальные «соискатели» были просто пылью под ногами? Что все остальные мужчины не интересовали ее с тех пор, как Крэнли поселился в ее сердце?

А он встал, обнял ее и поцеловал.

София была забыта.

Карикатура была забыта.

Драка на Беркли-сквер была забыта.

Имел значение лишь Крэнли, его губы, его жар, его прикосновения. Он вытеснил из нее все опасения, все страхи, пока не остались в этом мире лишь они одни. Потому что все, в чем она нуждалась, было сосредоточено здесь, сейчас, в нем.

Амелия чувствовала его губы — открытые, горячие и ищущие. Она ответила на поцелуй, и их языки встретились, словно давние любовники, истосковавшиеся друг по другу.

Она положила ладони ему на грудь, у основания шеи, и сразу почувствовала его силу.

Его губы двинулись вниз, и она откинула голову назад, позволяя ему целовать свою шею, ощущая кожей его горячее дыхание, чувствуя, как его запах обволакивает ее.

А потом дверь в библиотеку открылась, впуская холодный воздух и возвращая к суровой действительности.

— Амелия! — прогремел голос ее отца. — Немедленно приди в себя!

Она вздрогнула и оттолкнула Крэнли. Тот даже не пошевелился. Со своим обычным мрачным и решительным выражением он обернулся к Олдрету:

— Я только что попросил леди Амелию выйти за меня замуж. Она согласилась. Дадите ли вы свое согласие?

— Вероятно, придется, — сухо ответил герцог. — Необходимо специальное разрешение?

Что он имеет в виду? Что она может быть беременна? Амелии захотелось спрятаться куда-нибудь от реальной действительности.

— Не обязательно, однако я предпочел бы получить его, если вы сможете это устроить.

Каким образом Крэнли удалось не стушеваться, обращаясь к ее отцу? Все терялись перед ним. Пожалуй, кроме Софии. Да, а что она здесь делает?

Эта дама уютно распростерлась на диване, откинув голову на подушки так, что ее гибкая шея соблазнительно выгнулась. Глаза Софии были закрыты, она ровно дышала. Неужели задремала?

— Я могу это сделать. — Олдрет окинул взглядом комнату. — Где леди Джордан? И почему леди Далби здесь?

— Ах! — произнесла та, словно ее разбудило звучание собственного имени. — Не следует пить мадеру! Моя голова слишком слаба для этого крепкого вина. Ваша светлость. — Она встала, но совершенно не казалась смущенной, впрочем, как и всегда. — Вы так скоро вернулись из Франции? Неужели Париж не пришелся вам по вкусу?

При взгляде на Софию сердитые бледно-голубые глаза Олдрета немного потеплели. Она снисходительно улыбнулась ему в ответ. Амелии было крайне любопытно, каким образом этой женщине удалось добиться подобного бесстрашного отношения к мужчинам, в особенности к тем, кто вгонял всех в трепет.

— Леди Далби, — произнес ее отец обманчиво мягко, — как случилось, что вы исполняете обязанности компаньонки моей дочери? Не могу утверждать, что я от этого в восторге.

— Почему же? — София подошла к Олдрету. Как она осмелилась? Кто в здравом уме решится на это, когда его глаза так опасно блестят? — Разве вы не были у входной двери, ваша светлость? Ваша дочь может выбрать любого из этих джентльменов. Разве не это является целью сезона в нашем городе? А поскольку это уже третий сезон Амелии, я полагаю, что мысль о ее замужестве должна показаться вам весьма привлекательной.

— Она выйдет за меня. Все уже устроено, — ответил Крэнли с не слишком счастливым видом.

Амелия ощутила непонятную досаду.

— Разве? — произнесла София. — Должно быть, я что-то пропустила. Лорд Крэнли действительно сделал вам предложение, дорогая?

Леди Далби томно улыбнулась. Крэнли и Олдрет тут же уставились на женщину. И тот и другой выглядели несколько враждебно. А вот София — совсем наоборот. Она мило улыбалась Амелии, слегка кивая головой в знак одобрения.

— Пока нет, — наконец ответила та. — Не сделал.

Крэнли дернулся и выругался. Олдрет последовал его примеру. Амелия обнаружила, что это нисколько ее не пугает. Напротив, даже бодрит.

— Что ж, тогда нам стоит распахнуть двери дома вашего отца и впустить наконец всех этих джентльменов, — произнесла София, поправляя волосы.

— Мы не собираемся делать этого, леди Далби, полагаю, нет никакой нужды объяснять вам это, — пробурчал герцог.

— Почему же нет, ваша светлость? Ведь вы, я полагаю, желаете, чтобы ваша дочь вышла замуж.

— Она непременно сделает это! — рявкнул Олдрет. — И выйдет за того, кто скомпрометировал ее.

— Вы полагаете, что дело обстояло именно так? Я находилась в комнате все время, и лорд Крэнли ничего лишнего себе не позволил.

— Вы так думаете? Он целовал мою дочь, когда я вошел! — Олдрет повысил голос.

— Девушку нельзя скомпрометировать единственным поцелуем, ваша светлость. Для того чтобы заставить ее выйти замуж, требуется гораздо больше. — Казалось, Софию ничуть не напугал его грозный вид. — Разве не так?

По какой-то причине эти слова заставили герцога промолчать, повернуться к окну и посмотреть на столпившихся перед домом мужчин.

— А что с ее платьем? Что с карикатурой Гиллрея? — спросил Крэнли таким же резким, как у герцога, голосом.

— Только вы, дорогой, знаете всю правду. — София опустила глаза. — Платье леди Амелии разорвали шипы розовых кустов, не так ли?

— Но карикатура… — не сдавался он.

— Разумеется, художник зарабатывает на жизнь, как может, — ответила она, тоже подходя к окну. — Если он исказил тот факт, что платье леди Амелии вполне невинным образом порвалось, и тем заработал свои несколько фунтов, разве стоит принимать это во внимание? В самом деле, неужели она должна выходить замуж только из-за карикатуры?

Это и в самом деле звучало абсурдно. Почему Амалия должна обращать внимание на какие-то гнусные рисунки? Смешно. Ведь она дочь герцога!

— Вы ставите все с ног на голову, — произнес Крэнли, нервно меряя шагами комнату. — Всегда вносите сумятицу, чтобы добиться своего.

— Разве? — с невинным видом ответила София, хотя блеск в ее глазах говорил совсем о другом. — Я тут совершенно ни при чем. Но вы, лорд Крэнли, заинтересованное лицо. Особенно судя по вашему поведению в течение последних минут, а также учитывая тот факт, что вы… пригласили леди Амелию в оранжерею… Что ж, кто-то, очевидно, все-таки дал Гиллрею повод для карикатуры.

Олдрет отвернулся от окна и смерил молодого человека ледяным взглядом.

— Это правда, — буркнул он.

— Может быть, — так же холодно ответил Крэнли, — но я не несу ответственности за это.