– Так плохо?! – Шумилов провел ладонью по лбу.

– Это еще не самый худший вариант. У них есть куда падать, нацизм – это, повторяю, не самый худший вариант. Это не самое дно.

Дэн молча наблюдал за спором. Его мнения пока никто не спрашивал. Сам он думал, что дело не в названии, дело в сути. Большие люди с увлечением спорят о политике, ученые предлагают всевозможные варианты, сильные мира сего играют в солдатики на геополитической карте и иногда сожалеют, что у них не тот глобус. И все это ерунда. Политические игры, «незаметное вмешательство», тихое подталкивание ничего не решит.

Помочь соседям может только полноценное вторжение Советской армии. Открыть сотню порталов, ввести пять-шесть дивизий, взять в свои руки контроль над страной. Вот тогда можно играть. В противном случае у нас не хватит сил реанимировать смертельно больного гиганта. Соседняя Ругия так и останется вечно вторым, не субъектом, а объектом политики.

– Лучше всего будет привести к власти русского Рузвельта, – предложил Шнитке.

– Согласен, Эрвин Теодорович, – кивнул Шумилов, – нужен человек уровня Франклина Делано Рузвельта, Большой Игрок, специалист по лавированию против ветра, яхтсмен, конструктор собственного мира под нужды своей страны.

– Об этом и речь. Я это и хотел сказать.

– Так говорите, Артем Михайлович! Не тяните кота за хвост.

– Мы не можем выбрать действующего политика, нет подходящих кандидатур. Нам придется выращивать своего Президента.

– Сколько времени потребуется?

– Пять лет минимум.

– Много.

– Очень мало, Павел Николаевич. Мы должны успеть за 7–8 лет перехватить власть, поставить, выдвинуть подходящего человека и сменить курс. Иначе мы опоздаем. И самый лучший кандидат на пост будущего Вождя Нации – это Панфилов Денис Владимирович.

– Я?! – Дэн догадывался, что разговор окончится большой гадостью, но не до такой же степени! Нет, мы так не договаривались! Только затем пришло понимание: – Или?

– Или, товарищ старший лейтенант, – кивнул генерал Шнитке, – самый лучший кандидат – это ваш двойник.

– Провинциальный управленец среднего звена, наймит мирового капитала, без связей в верхах, без партии, сподвижников, денег и что там еще нужно?

– Ничего, – эта фраза Строгова расставила все точки над i. Командиры уже знали, о чем пойдет речь, иначе и быть не могло. О политике они спорили, перебирали варианты, тонко намекнули на «коричневую угрозу» только ради Панфилова, чтоб старлей проникся и осознал.

– Почему именно он? – не сдавался старлей Панфилов. Предложение ему не нравилось. Нет, Денис был очень даже не против, чтоб его двойник стал влиятельным уважаемым человеком. Пусть растет. Хорошо, если реально принесет пользу своей родине. Служить стране и народу всяко лучше, чем пахать на дядю-миллионера.

– Из нескольких тысяч кандидатур Денис Панфилов оказался лучшим, – кивнул Гуларян, – высокий интеллект, воля, лидер, порядочность, работоспособность и ответственность. На наш выбор повлияли не только его, но и ваши моральные качества.

– Да, Артем Михайлович прав, – вмешался Шнитке, – старший лейтенант Панфилов уже показал себя цельным, настоящим человеком. Вы боец и вы защитник. У нас нет сомнений, что ваш двойник ни в чем вам не уступает, такие вещи еще в детстве закладываются. Помните Чертов Ручей? Сколько километров вы тащили на себе тяжелораненого ефрейтора?

– Было дело. – Старая история двухгодичной давности. Патрульная группа, три человека попали в засаду браконьеров. Водитель погиб сразу. Машина сгорела. Лейтенант Панфилов и ефрейтор Западнов отбились от бандитов, подавили засаду, но ефрейтор получил три пули. Из них две в грудь.

Машины нет. Рации разбиты. На руках один «двухсотый» и один «трехсотый». Что делать? Пришлось похоронить младшего сержанта Емельянова и тащить на себе ефрейтора Западнова. Примерно через сорок километров на второй день ребят нашла вертушка. Вовремя. Врачи говорили, что если бы еще день, то Западнова бы не спасли. Впрочем, награда за ту историю до Дэна так и не дошла. Зажилили в штабах.

– Высокий потенциал выживания, – продолжил Гуларян. – Вы удивитесь, но этот критерий один из важнейших. Да, мы учитываем такую эфемерную и не поддающуюся количественной оценке штуку, как удачливость.

– А можно русским языком?

– Счастливчик вы. – Артем Михайлович не обиделся. – Всегда избегаете крупных неприятностей. Даже за время работы у соседей ни одной серьезной проблемы, даже с местными бандитами не пересеклись.

– Пересекался.

– Да, я читал отчет. Быстро разрулили ситуацию, остались при своих, показали, что с вами лучше не связываться.

– Я не лез в политику, я простой советский офицер, а не комитетчик, – последняя попытка отказаться от игры.

– Нам такой человек и нужен, – улыбнулся Шумилов. – Ничего, справитесь. За вашей спиной вся мощь КГБ, все ресурсы Советского Союза, с вами будут работать сотни наших специалистов. У вас в руках карт-бланш.

– Товарищи помогут, – поддержал коллегу Эрвин Шнитке. – Подчиняться будете только мне. Отчитываться только передо мной. Вопрос связи проработаем. Главное, самое важное, вырастить Президента и уберечь его от встречного удара.

– Противодействие системы, – пояснил доселе молчавший Владимир Строгов, – она работает как живой организм и инстинктивно парирует любую угрозу своей шкуре.

– Вот поэтому мы и выбирали удачливого человека, умеющего выживать и вовремя уходить от опасности, – добавил Гуларян.

После разговора с Панфиловым Павел Николаевич подошел к двери и дернул ручку.

– Нет там никого, – тихим усталым голосом протянул Строгов, – парня увели в чистилище к нашим политологам.

– Я чувствую себя грязной свиньей, – признался Шнитке. – Этот был третий.

– Всего пять кураторов, – вздохнул Шумилов. – Я понимаю, что надо. Каждый должен думать, что он единственный, тогда у нас будет шанс. Тяжело с ними разговаривать. Не люблю врать в лицо.

– Еще двое. Сабурова привезут через час. Кто будет раскрывать карты от ученых?

– По очереди. Минаев уже готовится. Потом опять очередь Артема Михайловича. – Шумилов тяжело плюхнулся в кресло и подпер голову кулаком.

– Система, – злобно ощерился Владимир Строгов, – она будет убивать. Она обороняется. Я уже вижу сопротивление Системы. Из пяти кандидатов четверо погибнут в случайных разборках, будут вынуждены бежать за границу, их смешают с дерьмом и дискредитируют, они могут надолго приземлиться на нарах.

– А если пройдут двое или четверо?

– Эрвин Теодорович, мы все сто раз обговорили. Выберем наиболее подходящего, а остальных уберем в резерв.

– Двое очень амбициозны, их разрабатывают втемную, – напомнил Шнитке. – Эти люди не согласятся уйти на вторые роли.