– Отлично, герр гауптман! – воскликнул я. – Ваши солдаты просто молодцы!

– Да, но напомню, мы потеряли многих.

– Жаль, от моей первой роты, что я получил еще в Польше, вообще никого нет в живых. Да что там говорить, многих потеряли на этой войне.

– Так вы двигаетесь в Брянск?

– В Орел.

– Давно вы, видимо, в госпитале лежите. Бои сейчас идут в окрестностях, красные выбили нас из города. Но ничего, скоро придет подкрепление, больше ста танков, они сейчас уже в Белоруссии, так что скоро вновь пойдем вперед. Войска готовятся под Брянском, в лесах, так что вы вовремя.

– Хорошо бы, а то я, пока лежал в госпитале, слышал, как много пришлось оставить русским.

– Садитесь в мою машину, обер-лейтенант, вашего денщика разместят в грузовике. Мой батальон не входит в состав вашего полка, но мы направляемся именно во вторую армию, подвезем.

– Спасибо, – спокойно сказал я. – Позвольте узнать, что вы сами-то делаете на этой дороге? Я имею в виду, почему остановились? Это же опасно.

– Головной дозор долго не возвращается, остановились тут. Вдруг там дальше засада?

– О, это, конечно, необходимо, – блин, видимо, дальше партизаны орудуют. Скорее всего, передового дозора этой части уже нет, как бы и самим не попасть под нож.

– Думаю послать еще отделение, на трех мотоциклах, как вы считаете?

– Я не знаю, могу ли я вам давать советы. Это ваши подчиненные, а не мои.

– И все же, лейтенант, ваше мнение?

– Я бы послал людей лесом, пешком. Чтобы осторожно прошли и посмотрели, как там и что. Если головной дозор уничтожен, так же могут уничтожить и следующий. Людей мало, терять их в этих бескрайних лесах жаль, да и просто расточительно.

– А вы, черт возьми, правы, – немец вдруг вновь расслабился, и стало видно, что он еще пьян. – Я так и сделаю. Фельдфебель!

Давешний служака подбежал быстро.

– Слушаю, господин гауптман.

– Возьми свое отделение и топайте вперед по кромке леса. Примерно на два-три километра. Осмотритесь, пришлешь одного солдата доложить. Как понял?

– Я все понял, – вновь кивнул фельдфебель.

Мы остались ждать. Олег тихо возмутился, что его опять со мной разделили, но что поделать. Капитан долго что-то вещал, слушая его бредни, понял только одно: немцы уже охреневают от этой войны. Гауптман ругал командование всех уровней, но Гитлера не задел. Я тихо поддакивал, не вникая особо в суть, все мысли были о двигающейся под Брянск колонне танков. Точнее, их везут на эшелонах, но разница невелика. Нужно доставить сведения нашим, вдруг бы получилось накрыть эти эшелоны с воздуха.

Примерно через час вернулся один из солдат и сообщил, что путь свободен. Колонна немецкого батальона тронулась в путь. Странно это, дозор, похоже, партизаны «уделали», а потом что, отошли? Нет, понятно, что против усиленного батальона, хоть в нем и было всего четыре танка, причем старые «тройки», но у партизан сил не хватит причинить большой урон. Зачем, в таком случае, уничтожили передовой дозор, заставив немцев нервничать? Ведь этот гауптман вполне может и авиацию вызвать, прощупать эти места. Что тогда? Да, непонятно.

Вместе с батальоном мы проехали около шестидесяти километров. За то долгое время, что были в пути, мне осточертел гауптман. Плоские шутки, идиотские планы на жизнь вообще и войну в частности достали меня. Когда фрицы остановили колонну и гауптман пояснил, что они уходят южнее, а мне нужно на север, я даже вздохнул свободнее.

– Удачи вам, обер-лейтенант. Не попадайте под дурные пули! – пожелал мне на прощание немецкий командир батальона.

– О, вам огромное спасибо, господин гауптман, без вашей помощи мы бы замерзли в этих проклятых лесах! – Тебе удачи я точно не пожелаю, фашист долбаный, подумал я.

– Всего хорошего, – капитан помахал мне рукой, и колонна продолжила движение, а мы с Олегом остались на обочине.

– Командир, ты чего такой злой? – вырвал меня из раздумий Олег.

– А, не обращай внимания, достал этот упырь, – махнул я рукой.

– Потопали, что ли?

– Давай, – кивнул я, и мы пошли на развилке влево, как подсказал гауптман.

Идти пришлось не так и долго. Уже через час мы увидели впереди патруль. Трое немцев на мотоцикле находились на перекрестке и отдыхали. Предъявив документы, Олег показал только свой зольдбух, справку из госпиталя он решил не показывать, по крайней мере пока, нам указали путь, куда следует идти. К сожалению, патруль с КПП я не имею права снимать, поэтому даже не заикнулся о том, чтобы нас подвезли. Фрицы на КПП, кстати, не обрадовали. Идти нам пешком еще порядка пяти километров. Хоть мороз стал чуть слабее, но около пятнадцати градусов все равно есть, поэтому мы вновь замерзли. Хорошо, что на следующем КПП, когда мы миновали примерно половину пути, у патруля оказался бэтээр и те сами предложили нас подвезти до расположения. А не такие и роботы фрицы, все же что-то человеческое и в них было.

Вот такими путями мы и оказались в полку, в который я не имел предписания, но остались мы именно тут. Точнее, нас оставили. Полк занимал деревню, точнее, эти несколько домишек, чудом уцелевших, когда-то были деревней. Комендатура располагалась в одном из домов, что находился на полянке возле леса. Предъявив документы уже в который раз, проследовали прямо туда. Посещение комендатуры принесло мне выговор в личное дело. Что поделаешь, порядок такой. С Олегом было сложнее. Я решил не тянуть, а прямо у командира полка спросить, как быть моему денщику. Я представил дело так, что якобы столкнулся с демобилизованным солдатом, который хотел вернуться на фронт, а его не брали. Командир полка удивил меня сильно:

– Вот все бы так рвались в бой, как этот унтер-офицер. Я попрошу осмотреть его нашего доктора, если он не найдет критических нарушений, я разрешу ему вступить в строй. Солдат не хватает, каждый опытный на счету. У вас все, обер-лейтенант? Тогда направляйтесь в казармы своей роты, это недалеко.

Олег очень переживал за свое будущее. Хотя ему-то как раз и не будет ничего. Он может хоть сейчас взять и уйти, никто и слова не скажет. Но он хотел быть со мной рядом. Теперь нам нужно придумать, что продемонстрировать местному врачу. Если показать себя нормальным, начнутся выяснения обстоятельств демобилизации. Вскроется обман, будут проблемы. Нет, Олегу нужно «косить», но осторожно. Все за нас решил сам врач. Это был молодой парнишка, едва ли лет двадцати от роду.

– Значит, у него полная потеря памяти вследствие серьезного ранения? – тот внимательно осмотрел голову Олега, заглянул в уши, посветил в глаза. – Как же вы будете служить, унтер-офицер? Я не имею права оспаривать диагноз армейского врача.

– Скажите, герр доктор, но ведь он же может выполнять нехитрые обязанности денщика?

– А вам самому, обер-лейтенант, такой помощник нужен? Он может что-то забыть или сделать не так, как нужно. Да и помнит ли он, как вообще нужно служить в армии?