Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Английский резидент Гирдельстон, ехавший в Непал, долго и подозрительно присматривался к необыкновенному в тех местах русскому пассажиру. Наконец завел он с ним знакомство. При помощи запаса необходимых для беседы английских слов и не без содействия Елизаветы Кондратьевны Верещагин и Гирдельстон разговорились. Резидента интересовало: представителем каких торговых фирм является Верещагин или же он просто неопытный разведчик от правительственных учреждений Петербурга? Однако резидент скоро понял, что перед ним тот самый Верещагин, который год назад стал известен в Лондоне своей выставкой. Гирдельстону не пришлось видеть картин Верещагина, но ему вспомнились похвальные отзывы английских газет. К тому же Василий Васильевич достал из портфеля газетные вырезки и показал их англичанину, чем окончательно рассеял его подозрения. Узнав, что жена Верещагина по происхождению немка и что сам Василий Васильевич хорошо владеет немецким языком, Гирдельстон перешел с английского на немецкий. Он стал разговорчивее. Из его рассказов об Индии Верещагин узнал очень многое.
Превратив в свою колонию густо населенную и богатую всевозможным промышленным сырьем страну, английские капиталисты начали строить железные дороги и промышленные предприятия, стали добывать в Индии уголь и руду, золото и жемчуг. Особенно широко и быстро развернулась хлопчатобумажная и чугунолитейная промышленность. Проникнув со своими капиталами в Индию, англичане успешно конкурировали с Россией в пограничных областях — Афганистане и Тибете. Грабеж Индии сопровождался усилением военной мощи англичан в захваченной ими колонии; армию и английский военный флот содержала подвластная Индия.
— Господин художник, — сказал Гирдельстон, закуривая толстую сигару и обращаясь к Верещагину: — Мы крови не боимся. Смелость, решительность, изобретательность и жестокость сопутствуют всюду нашим успехам среди диких народов. Вы, вероятно, знаете о восстании сипаев?..
— Да, имею некоторое представление. И не могу не сочувствовать так жестоко подавленным индусам, — прямо заявил Верещагин.
— Сипаям сочувствовали многие, — проговорил англичанин, — не только вы. Какое бы сочувствие ни было на их стороне, но на нашей — сила. Сила британских пушек… Этих восставших фанатиков мы уничтожали прямо в упор из орудий. И знаете, какой был эффект!..
— Расскажите, как это происходило? — заинтересовался Василий Васильевич. — Я знаю: древние римляне распинали повстанцев на крестах, в России свирепствовала виселица, в Персии сажают преступников на заостренный кол, а вы придумали что-то сверхрадикальное для устрашения суеверных.
— Иначе нам поступать нельзя. Индийцы религиозны до фанатизма. Они оказывали нам сопротивление, они не подчинялись нашим законам и нашим судьям, они не страшились смерти от пули или виселицы. По их разумению, быть убитым рукой «нечистого англичанина»-значит попасть после смерти на небо. Однако небо, как им известно от своего духовенства, принимает только души тех, чьи трупы не обезображены. И не надо быть большим мудрецом, чтобы противопоставить подобному суеверию особую, нашу новейшую казнь — расстрел из пушек: мы выстраиваем в длинный ряд несколько батарей полевых пушек, к их жерлам вплотную привязываем наиболее влиятельных повстанцев и даем огневой залп. Крупный заряд пороха разносит в мелкие куски тело индийца. Наш оригинальный способ казни вынудил смириться многие непокорные племена в стране, ставшей английской провинцией…
— Все ясно, — задумчиво отозвался Верещагин. — Язык пушек убедительнее всяких слов. Посредством пушечного красноречия вы удерживаете за собой Индию…
— На слова мы тоже не скупимся, — не поняв иронии художника, подметил Гирдельстон. — На разных языках мы выпускаем в Индии около полутысячи газет, а кого слово не берет, тех агитируем артиллерией. В наш век цивилизации иного выхода нет. Британия правит морями, она знает, что делать и на берегах, ей подвластных… — Гирдельстон, сидевший за одним столиком с супругами Верещагиными на палубе океанского парохода, весело заулыбался. Верещагины поднялись с мест и молча направились в свою каюту. Елизавета Кондратьевна взяла за руку Василия Васильевича, посмотрела в его побледневшее лицо и, встретив хмурый взгляд, спросила:
— Вася, тебя, кажется, возмутила беседа с этим наглецом?
— Ерунда! — ответил ей Верещагин. — Побеседовав с ним, я сразу представил себе, как эта особая английская казнь в Индии выглядит в действительности… Это, должно быть, ужасный способ покорять непокорных. Мимо таких явлений нельзя проходить равнодушно.
Они вошли в каюту. В открытый иллюминатор врывался освежающий морской ветер. Вдалеке в дымном мареве виднелись смутные очертания берегов Бенгальского залива.
В Индии
В индийском городке Агра, перед тем как продолжить путешествие, Верещагин нанял переводчика родом из Бомбея, владевшего английским языком и несколькими языками народов Индии. Когда складывали дорожные вещи на арбы, запряженные волами, Верещагина разыскал Гирдельстон и, протягивая руку, неожиданно произнес четко по-русски:
— Добрый день, здравствуйте! — Затем он стал спрашивать на немецком языке, не наговорил ли чего лишнего при первом знакомстве супругам Верещагиным.
— Куда прежде всего желаете поехать, господин Верещагин?
— Думаем направиться к столице Непала, в Катманду; оттуда поехать дальше, побывать на величайшей горе в мире, на Монт-Эвересте, — ответил Верещагин. — Хочется посмотреть на мир с этих высот. С горы, говорят, видней.
— О, это совсем неплохо! — воскликнул англичанин. — Но знайте, экскурсия будет не из легких. Надеюсь в скором времени увидеть ваши новые картины.
Василий Васильевич расстался с Гирдельстоном и тронулся в путь. В одном из селений он встретился с другим англичанином — дельцом на все руки, доктором Симпсоном, директором госпиталя, владельцем фотографии и… начальником тюрьмы. Сверх того, Симпсон скупал опиум в окрестностях Банкипора и бойко торговал этим товаром в Китае и Тибете. Приметливым глазом Симпсон определил, что русский художник любознателен. Он принялся отговаривать Верещагина от поездки в Непал, убеждая, что туземцы не пустят русского художника в горы.
