Больше Марион не могла пить. Она не привыкла к крепким напиткам. Еще глоток, и она подавится.

Словно прочитав ее мысли, Брэнд забрал стакан и поставил на каминную полку.

– Пока хватит, – сказал. – Лучше? Она кивнула.

– Хорошо. – Его улыбка испарилась, а голос стал резким. – Знаешь ли ты, что заставила меня пережить, и не только за последние часы, но и за последние недели?

В течение последнего получаса его эмоции круто повернули от ярости на наглость Керра к чувству предательства со стороны Марион. Он повез Керра к гостинице и решил, что прогулка пешком до отеля «Замок» даст ему время поразмыслить над тем, что делать дальше. Мыслей было много, но они постоянно возвращались к неизбежному выводу: Марион не доверяет ему.

– Что ты пережил? Нет, постой-ка…

– Дэвид Керр! – Его голос драматически возвысился. Он отвернулся от нее и начал мерить шагами комнату. – Когда ты назвала его имя в театре, я подумал, что ты боишься его.

– Я и…

– Но позже я стал думать, что ты все еще любишь его. – Он перестал ходить и пригвоздил ее взглядом. – Ты так и сказала. Забуду ли я когда-нибудь эти слова? «В глубине души я, наверное, все еще люблю его».

Она презрительно фыркнула, но это, похоже, лишь еще больше рассердило его.

– Откуда мне было знать? – возмутился он. – Когда я приближался к тебе, ты меня отталкивала.

Его гнев расшевелил сильные чувства и в ней.

– Для твоей же пользы! – закричала она.

Он рассмеялся, но это был безрадостный смех.

– Я позволял тебе отталкивать меня, потому что думал, что Керр соблазнил тебя или, хуже того, изнасиловал.

Она сдавленно ахнула.

– Я держал себя в руках, боясь напугать тебя. Не хотел, чтобы ты подумала, что я грубое животное, думающее лишь о собственном удовольствии. Я терпеливо ждал, когда ты сама проявишь инициативу. И что я получал за это? Холодный душ.

Это заставило ее задуматься. По ее мнению, она отвечала на его поцелуи с такой страстью, которой сама от себя не ожидала.

Задетая, она парировала:

– Ты ждал, когда я проявлю инициативу? Вот это новость!

– Назови хоть один раз, когда это было не так! – Он сделал длинный, успокаивающий вдох. – Я думал… бог знает, что я думал. Может, у тебя есть тайный ребенок, которого ты прячешь в глуши Озерного края?

Она опешила:

– Тайный ребенок? Хорошего же ты мнения обо мне!

– Ну, очень скоро я отбросил эту мысль. Я был уверен, что твой отец вышиб бы мозги Керру, если б он тебя обесчестил.

– Я была сдержанна. Я не хотела и не нуждалась в близком друге, чтобы делиться своими секретами. Если ты разговаривал с Дэвидом, то знаешь почему!

Он схватил стакан с бренди, залпом допил его и со стуком поставил обратно. Его голос был резок.

– Мы же с тобой друзья, ближе, чем друзья. Кто бы смог помочь тебе лучше, чем я? Думаешь, ты единственная, чьи родители не были женаты? Ты должна была довериться мне.

Скажи он эти слова другим тоном, она бы восприняла их иначе, но он нападал на нее, и Марион инстинктивно вздернула подбородок.

– Я должна была довериться тебе?

– Именно, черт возьми.

– Как ты доверился мне?

– Какого дьявола?

Его насупленные брови не испугали ее. Она помахала указательным пальцем у него перед носом.

– Если я сдержанна, то ты как кусок гранита. Узнать у тебя что-то – все равно что пытаться выжать информацию из камня. Если бы мне нужно было написать книгу о тебе, я бы уложилась в два-три предложения. – Она изменила голос, словно читала его биографию: – «Мистер Гамильтон, незаконнорожденный сын герцога, воспитывался дедушкой по материнской линии в непосредственной близости от герцогского особняка» – и понимай это как хочешь! – Марион вновь вернулась к распевному тону: – «Его отец, герцог, заплатил за обучение сына и позаботился, чтобы мистер Гамильтон преуспел на любом поприще, которое пожелает избрать. Он настаивал, чтобы его сын носил фамилию Фицалан. Но отец с сыном так никогда и не примирились. Никто не знает почему».

Она замолчала и скупо улыбнулась:

– Понимаешь, что я имею в виду? Я знаю о тебе несколько фактов, но ты никогда ни о чем не рассказываешь.

– Это не в моих привычках.

– Понимаю. Ну так и не в моих тоже. Взгляд его был суровым и напряженным.

– Ты должна была рассказать мне о Керре. Она сделала нетерпеливый жест рукой.

– Я не видела смысла. Я считала, что решила проблему и что больше никогда о нем не услышу.

Это было не совсем правдой. Она надеялась, что больше никогда о нем не услышит.

Выражение его лица оставалось упрямым, и она не понимала, почему пытается оправдаться – разве только потому, что дорожит его мнением.

– Послушай, – сказала она, – а что, если бы ты оказался прав насчет тайного ребенка? Что, если бы я пришла к тебе и сказала, что Дэвид шантажирует меня из-за этого? Что бы ты сделал?

– Это гипотетический вопрос.

– Видишь? Ты не знаешь. Стоит ли удивляться, что я боялась довериться?

– Марион, – мягко проговорил он, – я думал, ты знаешь меня лучше. Разумеется, я знаю, что бы сделал. Я бы признал ребенка своим. Мы бы поженились и стали для него семьей. – Его руки легли ей на плечи. – Это в том случае, если бы ты согласилась выйти за меня. – Он внимательно вглядывался в ее глаза. – Так ребенок есть, Марион? Ты это пытаешься мне сказать?

У нее перехватило дыхание. Глядя в его глаза, она приоткрыла губы, но не смогла вымолвить ни слова. Голос изменил ей. Мозг, однако, был кристально ясен. Он говорил абсолютно серьезно.

И Марион охватило раскаяние. Какой черт дернул ляпнуть про его детство! Он был одиноким маленьким мальчиком, росшим в тени двух злейших врагов, поэтому не обнажал душу даже перед самыми близкими людьми. В этом не было нужды. Он не дал своему горькому прошлому поглотить себя, но оно сделало из него человека, и он дорог ей именно такой.

Хотя горло сдавило, она заставила себя заговорить:

– До самой смерти я не забуду, что ты сказал мне эти слова. Брэнд, нет никакого ребенка. – Она печально усмехнулась. – Ты был прав, а я ошибалась. Мне следовало довериться тебе.

Он продолжал смотреть на нее с тем же серьезным выражением, ничего не говоря. Она коснулась ладонью его щеки.

– Нет никакого тайного ребенка, – мягко проговорила она. – Клянусь.

Он улыбнулся. Она почувствовала обжигающие слезы, и пронзительная нежность разлилась по телу. Нет ничего, что этот мужчина не сделал бы, чтоб защитить ее. Не думая о последствиях, она привстала на цыпочки и поцеловала его.