Полковник Николай Извеков, командированный Иваном Афанасьевичем Барминым в Нью-Йорк, был уверен на все сто процентов: человек, попросивший его о встрече, непременно появится с минуты на минуту.

Странное вышло дело. Малинового цвета «додж», как всегда, дежурил неподалеку от дома Андрея Таганцева. Мимо на велосипеде проехал какой-то мальчуган и будто бы случайно уронил клочок бумаги. Отъехав метров на десять, мальчуган остановился и жестом дал понять людям Извекова, дежурившим в «додже», что оброненная бумажка - для них. Показал и покатился себе дальше.

На белом листке было написано: «Знаю все о документах Андрея Таганцева. Жду завтра ровно в двадцать часов справа от входа в сквере „Fortuna“. Ваш друг».

Помощники Извекова проследили за пацаном. Но он ни с кем в этот день не встречался. Прямиком направился к дому, в котором жил, и не выходил из квартиры до самого вечера.

Одно было ясно: писал, несомненно, русский. Скорее всего, человек был допущен в ближнее окружение Таганки и на самом деле владел важной информацией.

Если бы, к примеру, сам Таганка задумал заманить Извекова в ловушку, то придумал бы для этого что-нибудь поизящнее. Предложение о непосредственном контакте в столь незамысловатой форме свидетельствовало о том, что лицо, желающее поделиться с Извековым тайнами Таганцева, было весьма ограничено временем и возможностями.

Скорее всего, кто-то из ближайших людей Таганки решил, не мудрствуя лукаво, продать его с потрохами.

Извеков не ошибся. Точно в назначенное время в аллее сквера появился Сергей Лопатин по кличке Кнут.

Николай Извеков спокойно сидел на скамейке, как бы любуясь раскидистыми старыми каштанами, уже начинающими цвести, и густыми, тщательно ухоженными рукой садовника кустами можжевельника, огибающими подобно пышной диванной спинке каждую деревянную скамью, вырезанную мастером в виде столкнувшейся с препятствием морской волны. Он знал: Кнут непременно увидит его, сразу же узнает и подойдет сам.

Так оно и вышло.

Медленно приблизившись, Лопатин молча сел рядом и закурил. Извеков не торопил его и делал вид, что вообще не обращает на факт появления здесь Кнута совершенно никакого внимания.

- Я пришел… - неуверенно заговорил Лопатин, не в силах больше играть в молчанку.

- Поздравляю, - с усмешкой ответил Извеков.

- С чем? - не понял Сергей.

- Раз сами пришли, значит, у вас есть, что мне сказать. А если есть что сказать, значит, скорее всего, сумеете сохранить себе жизнь, молодой человек.

- Только жизнь? - спросил Лопатин, видимо, намекая на что-то большее.

- Я еще не знаю, что вы мне принесли, а у вас хватает наглости начинать торги?! В таком тоне мы с вами, боюсь, ни о чем не договоримся. Излагайте, с чем пожаловали? - строго спросил Извеков.

Сейчас полковник мог позволить себе давить на этого мерзавца. Уже то, что Лопатин назначил ему встречу, отрезало ему всяческие пути к отступлению. Таганцев этого шага своему подручному не простит. Кнут и сам, без сомнения, осознавал это. И потому без дальнейших подстегиваний начал говорить.

- Я могу передать вам бумаги, за которыми вы охотитесь.

- Вот как?! - Извеков изобразил на лице удивление. - Но, насколько мне известно, все документы находятся у Андрея Таганцева. Так что, извините, у меня нет никаких оснований верить вашим словам.

- Да, бумаги у Таганцева, - согласился Лопатин. - Но я готов найти их и предоставить в ваше полное распоряжение.

- Интересно мне знать, как вы это сделаете? Или ваш друг хранит их в постели под подушкой? Не смешите меня! Таганцев - хитрый и осторожный человек. Даже если искомые документы в его новом доме, то найти их там будет очень непросто. Привлекать местную полицию, вооруженную спецсредствами, вы, как я полагаю, не намерены?

- Что я намерен делать - мои проблемы, - упрямо заговорил Лопатин. Алкоголь, принятый им в баре, некоторым образом раскрепощал его, способствовал даже некоторой развязности. - Вы мне лучше скажите, сколько за эти бумаги заплатите?

- Сложный вопрос, - вполне серьезно ответил Извеков. - Ведь мне даже неизвестен характер этих документов! Откуда я знаю их реальную значимость и, соответственно, стоимость?!

- Ну, если вам не лень было тащиться за ними аж в саму Америку, то, думаю, ценность их довольно велика, - самоуверенно заявил Лопатин. - Стали бы вы суетиться за ломаный грош, как же! И что касается содержания бумаг. Как говорится, кот в мешке не устроил бы ни вас, ни ваше начальство, - уж не знаю, кто за вами стоит. Вы хотите получить конкретные документы, «загрифованные» как совершенно секретные. Так что не стройте из себя простака.

- Ну, допустим, - кивнул Извеков. - Допустим, что меня интересуют бумаги с совершенно конкретным и известным мне содержанием. И я эти бумаги в конечном счете получу, чего бы мне это ни стоило. Вы же взамен рассчитываете не только сохранить себе жизнь, но и неплохо заработать на этой сделке. Все сказанное допустимо и осуществимо практически. Но с чего вы взяли, что лишь этими документами ограничена моя цель?

- Что еще вас интересует? - Лопатин напрягся.

- Жизнь Таганцева и его жены, - коротко и сухо ответил Извеков. - Они должны умереть, как только в моих руках окажутся документы. Что, струсили?! - Он испытующе посмотрел на Лопатина. - Не с руки лучшего кореша и братана по бригаде «исполнять»?! Или мало смертей на твоей совести, сучонок?! Сюда смотри! В глаза!

А Лопатин и посмотрел. Без тени смятения, без какой-либо растерянности или робости. Николая Извекова даже удивил этот прямой, ничем не замутненный взгляд.

- Убьешь Таганцева? - спросил напрямую.

- Легко, - односложно ответил Лопатин, даже не пытаясь отвести взгляд.

- Однако, - невольно произнес полковник. - Как у вас все просто, у братанов! Вчера еще корешились, кровью братались, клялись на могилах братвы в вечной преданности, а уже сегодня готовы перегрызть друг другу глотки… как собаки…

- Вы мою совесть не будите, - хмуро проговорил Лопатин. - Бесполезно, нет ее у меня давно. А жить хочется, это правда. И жить хочется хорошо. А что Таганка?! Он бы и сам убрал меня, как только пристроил бы эти документы. Это сейчас ему помощники нужны! А как только бумаги продаст, тут же от всех лишних людей избавится. Да я уверен, что он и бабу свою не пожалеет!

- По себе судишь? - спросил Извеков. Но тут же решил не накалять больше обстановку. - Ладно-ладно, не принимай близко к сердцу. Это я так сказал, по старой привычке. Ты ведь мне раньше кем был?

- Кем? - непонятливо заморгал Лопатин.

- Врагом ты мне был! - бодро ответил Извеков на свой же вопрос. - А теперь, получается, друзьями мы стали! Не разлей вода друзьями!

- Таких друзей… - буркнул себе под нос Лопатин.

А Извеков сделал вид, что не услышал этой реплики.