«Вольво» выскакивает на главную улицу и тотчас же сбрасывает скорость. Я делаю то же самое. Поток машин в сторону центра еле ползет в старт-стопном режиме. Джерри в трех машинах впереди, попеременно разгоняется и сразу же тормозит. Я мысленно представляю себе, как он сердито курит.

Я жду, что Джерри свернет к одному из продуктовых магазинов, но он проезжает мимо них, затем вдруг резко сворачивает налево и обгоняет сразу три машины.

Я застрял в пробке и вынужден ждать, когда сам доберусь до поворота. Злюсь на себя за то, что не среагировал быстрее. Наконец впереди появляется свободное пространство. Я обгоняю две машины и ищу впереди «Вольво».

Проехав четыре переулка и с тревогой заглянув в них в поисках Джерри, наконец замечаю его далеко впереди, на улице с двусторонним движением. Джерри перестраивается из ряда в ряд, поднимая облака брызг и снежной каши, и я стараюсь повторять его маневры, следя за тем, чтобы он меня не заметил. От азарта погони у меня учащается пульс. От азарта – а также от гордости за то, что у меня получается так хорошо.

Затем без предупреждения Джерри на полной скорости сворачивает с круговой развязки на стоянку перед пивной. Я делаю два круга, чтобы не приехать на стоянку прямо за ним следом. Описывая третий круг, замечаю, как Джерри запирает «Вольво» и направляется к входу в пивную.

Я останавливаюсь в противоположном конце стоянки и взвешиваю риски. Джерри проделал такой путь не ради того, чтобы пропустить перед обедом стакан пива. Но если я останусь на улице, то ни за что не узнаю, что происходит.

Пока я размышляю, еще одна машина сворачивает на стоянку и плавно тормозит. Я сразу же ее узнаю.

Зеленый «Рено Меган» с ржавым задним бампером и сломанной щеткой заднего стеклоочистителя. В последний раз я видел его посреди ночи, под желтыми фонарями у заснеженного жилого прицепа…

Пол выходит из «Рено», запирает его и дважды дергает дверцу. Эта автоматическая привычка была у него всегда. Он не оглядывается по сторонам, а вбирает в себя живот и направляется прямиком в пивную.

* * *

Ее звали Мишель. Это я помню. Она приехала из Глазго, спасаясь от старых неприятностей личного характера, и тотчас же с головой окунулась в новые неприятности личного характера. Пол без лишнего шума разрулил часть этих неприятностей, мило переговорив с одними людьми и надавив на других.

Мишель была благодарна. Свою благодарность она выражала финансово, на регулярной основе, два-три раза в месяц. Одних проституток возбуждают власть и полицейская форма. Они предлагают свои услуги бесплатно, едва увидев удостоверение. Другие готовы заплатить за помощь: чтобы от них отгоняли сутенеров или предупреждали об облавах. Пол говорил, что это самый страшный грех. Он был хорошим полицейским, вот в чем дело.

К этому времени я уже был детективом-констеблем в Региональном отделе. Хуже того, готовился к экзаменам на сержанта. И, как это ни смешно, все были уверены в том, что это Пол задействует свои связи, обеспечивая мне продвижение по службе. Однажды в очереди в столовой я услышал, как кто-то пробормотал: «Ничто не сравнится с родственной поддержкой», – достаточно громко, чтобы я услышал. Но вся шутка была в том, что Пол ради меня никогда и палец о палец не ударил… Это точно.

Однажды полоса везения Мишель закончилась, и ее поймали на сбыте наркотиков. В кои-то веки Пол как раз тогда решил взять отпуск – чего после смерти матери практически не делал; три отпуска за пятнадцать лет, – и когда Мишель потребовалась его защита, он пьянствовал с приятелями на Канарах. Поэтому Мишель пришлось торговаться, и имя Пола оказалось единственным ходовым товаром, который у нее был. Она заявила, что старший детектив-инспектор Пол Блэкли избивал ее, заставляя платить за свое покровительство, и угрожал арестом. Возможно, это было наполовину правдой; Пол мог быть обаяшкой, а мог превращаться в громилу. Но хуже всего было то, что за месяц до того он позвонил в одно эскорт-агентство в Чок-Фарм и предупредил о готовящейся облаве, а Мишель об этом знала.

Старший детектив-инспектор был отстранен от работы. Ему пригрозили расследованием, но Пол не стал дожидаться, когда его выгонят, швырнул свои документы и ушел. Он винил себя в том, что забыл, кто такие эти шлюхи, что в конечном счете всё решают наркотики. После того как Пол уволился, УПС по-тихому закрыло дело, а Мишель сказали, что она может идти на все четыре стороны при условии, что больше никому ничего не расскажет. В последнее время произошла цепочка скандалов, связанных с Управлением центральной полиции, и еще один скандал был нежелателен.

Было много разговоров и шуток, и мне хотелось хорошенько врезать по всем этим ухмыляющимся рожам. Среди них не было ни одного такого хорошего полицейского, как мой отец, как и ни одного такого же чистого, какими они себя мнили.

* * *

Я опускаю стекло и делаю глубокий вдох. Воздух имеет вкус железа. Смотрю на машину Джерри, последнюю модель, дорогущую, и гадаю, как он мог себе ее позволить на зарплату старшего детектива-инспектора, с двумя дочерьми-школьницами и неработающей женой.

В салоне машины становится холоднее, и я чувствую себя нищим, ждущим подачку перед домом, в котором празднуют свадьбу. Но меня по-прежнему согревает мой гнев. Внезапно тишину нарушает громкий трезвон моего сотового – это Пол.

– Чем ты занимаешься, Росс?

– Чем я занимаюсь? – медленно произношу я.

Он издает смешок, тихий, лишенный веселья.

– Чем ты занимаешься, отмораживая себе яйца на улице, тогда как мог бы сидеть в тепле вместе с нами, твою мать?

* * *

После яркого света на улице я какое-то мгновение ничего не вижу, затем замечаю в темном углу своего отца и своего начальника. Обстановка в зале выдержана в безопасном радушно-старомодном стиле: полированные дубовые столы и деревянные балки под потолком, якобы источенные короедами. Тут и там сидят несколько семей, заканчивающих обед.

– Я угощаю, – говорит Джерри. – Что будешь пить, есть? Тебе это очень нужно.

И действительно, бифштекс пахнет соблазнительно. Но я говорю:

– Черный кофе – вот что мне нужно.

Пока Джерри отходит к стойке, Пол смотрит на меня, навалившись пузом на стол, одна рука рассеянно позвякивает мелочью в кармане брюк. Лицо у него серое, глаза мутные. Возвращается Джерри с кофе и холодным салатом. Кофе крепкий, что хорошо, особенно после «травки». Я тычу вилкой в салат.

– Зачем ты за нами следил? – осторожно спрашивает Джерри.

Я чувствую себя подростком, которому устраивают очередную вздрючку.

– А зачем вы тайно встречаетесь?

Жирное лицо Пола расплывается в усмешке.

– Кстати, Росс, почему ты не сказал Джерри, что ни хрена не помнишь?

– Значит, ты ему рассказал? Спасибочки… Как это значится в книге полицейских кодов? ЗССС – «заложил своего собственного сына»?