На самом деле ему потребовалось почти полтора часа, не говоря уж о том, что скорость машины упала до жалких пятнадцати миль в час, так что, когда автомобиль тронулся с места, они скорее ползли, чем ехали. Казалось, это был завершающий штрих их неудачной поездки. Молодые люди очень хотели добраться до дома к чаю, но было уже почти семь вечера, когда их машина въехала в Хэмпстед на Хай-стрит. За минуту до того, как они повернули на Плейн-стрит, Мартин неожиданно нажал на тормоз, и их несчастный автомобиль, вздрогнув, остановился снова. Стефан, который к тому времени уже давно дремал, открыл глаза, поднял голову и с раздражением осведомился:

– Ну, что там еще?

– Ты только посмотри на это! – воскликнул Мартин, указывая на противоположную сторону улицы.

Там располагались продавцы газет. Новостей в тот день было мало, и каждый продавец украсил свой ларек одним-единственным плакатом с каким-нибудь особенно полюбившимся ему известием.

Первое, на что упал взгляд Стефана, было:

ЛИВИЯ

ПЕРЕДВИЖЕНИЯ ВОЙСК

СЛУХИ ОПРОВЕРГНУТЫ

Рядом с этим висел другой:

ПАРОЧКУ ЗАСТУКАЛИ

В ЛЮБОВНОМ ГНЕЗДЫШКЕ

Далее, в конце улицы, большими черными литерами на желтом фоне значилось:

МИДЧЕСТЕР

МЕНЕДЖЕР ГАЗОВОЙ КОМПАНИИ

НАЙДЕН МЕРТВЫМ

Прежде чем Стефан успел осознать смысл этих слов, Мартин выскочил из машины и бросился через дорогу, лавируя среди потока автомобилей.

Через некоторое время он вернулся, размахивая газетой, – буквально за минуту до того, как предвечерний сумрак голубоватой пеленой затянул улицы. Мартин, весь красный от возбуждения, плюхнулся на водительское сиденье, швырнул приятелю газету, захлопнул дверь и нажал на газ.

– Это он – и никто другой, – произнес он приглушенным голосом, словно разговаривал в присутствии покойника.

Стефан наконец выдавил из себя фразу:

– Он случайно не мединал принял?

– Нет. Застрелился. Прямо у себя в офисе.

– Ох!

Когда они подъезжали к дому миссис Дикинсон, Мартин, глядя прямо перед собой, пробормотал:

– Хорошо, что клерк у него в офисе не записал наши имена.

– Это точно.

– А я еще жаловался, что мы никакой информации из этой поездки не привезли.

– Хм…

Машина остановилась у дома Дикинсонов, Стефан вылез, а Мартин остался сидеть за рулем.

– Поеду-ка я, пожалуй, домой, – сказал он, глядя на фирменный знак на радиаторе. – Здорово устал. Надеюсь, ты объяснишь Анне, что к чему?

– Хорошо, – произнес Стефан, опустив глаза и рассматривая свои ботинки. – Спокойной ночи. И спасибо за то, что довез до дому.

– Не стоит благодарности, – ответил Мартин, медленно нажимая на педаль газа. – Спокойной ночи.

Оказавшись в холле, Стефан впервые пробежал глазами первую страницу газеты. Он все еще стоял там, когда из гостиной вышла мать.

– Ну, Стефан, как прошел твой день? – спросила Элинор.

Он промолчал, продолжая читать.

«У покойного остались жена и трое детей. Когда наш корреспондент приехал сегодня в хорошенький коттедж в Хорлби-Мур и встретил вдову в маленькой очаровательной гостиной, миссис Парсонс сказала…»

– Что случилось, Стефан? Почему ты такой бледный? – вновь обратилась к сыну Элинор.

– Все в порядке, мама. Просто немного устал. День оказался довольно утомительным. Кстати, у нас в доме найдется немного бренди?

Вторник, 29 августа

На второй день пребывания брата и жениха в Мидчестере Анна поняла, что больше не может находиться не у дел. Вообще-то она привыкла ждать возвращения мужчин дома, но на этот раз ожидание слишком затянулось, и ее напряжение усилилось. Не говоря уже о том, что ей по-прежнему не давал покоя тот самый незначительный на первый взгляд факт, который тем не менее глубоко засел у нее в подсознании и тревожил воображение. Он напоминал крохотную твердую частицу, попавшую в хорошо смазанные шестеренки и мешавшую их нормальному вращению. Какое-то время она могла игнорировать этот факт, сосредоточившись на чем-то другом и отключив таким образом зараженную сомнениями часть сознания, но потом начала замечать, что пресловутая частица стала разрастаться и посылать импульсы в другие отделы мозга, разрушая возведенную ею у себя в голове защитную стену.

После завтрака Анна отправилась на прогулку в Хит и гуляла там, пока не устала. Совершенно неожиданно она позавидовала людям, прогуливавшимся с собаками, которые носились по парку, громко лаяли, задирали других собак, вступали с ними в потасовку, приносили мячики или палки по приказу хозяина и прибегали на его свист или зов. Впервые в жизни ей захотелось завести какого-нибудь скотч-терьера шести месяцев от роду и привитого от чумки. В собаках, как сказал Мартин, есть нечто такое, чего не найдешь в других живых существах.

После ленча нервное напряжение нисколько не уменьшилось, и неуемное желание куда-нибудь пойти и что-нибудь сделать, а не торчать в четырех стенах в ожидании мужчин не исчезло. Так что Анна снова вышла из дома, а поскольку утренняя прогулка ее утомила, она села в автобус. «Меня устроит любой», – сказала она себе. И, хотя этот автобус останавливался именно в том месте, не нашла никаких причин менять его на другой. «Какая, в сущности, разница?» Надо сказать, она лукавила, поскольку пропустила первые два, чтобы сесть именно в этот.

Пока она обдумывала все это, автобус спустился с холма и повез ее к центру города, где было особенно жарко и душно. За билет Анна заплатила всего шесть пенсов, поскольку не собиралась уезжать от дома слишком далеко. Ведь она просто хочет сменить обстановку, не так ли? Можно выпить чаю в каком-нибудь кафе или, к примеру, заглянуть к Рут Даунинг, хотя последняя, скорее всего, все еще в отъезде. И когда автобус остановился на углу Парбьюри-Гарденс, Анна искренне удивилась тому, как она здесь оказалась.

Оглядевшись, она пересекла улицу. Почему бы и нет, в конце концов? В том, что она делала, не было, на ее взгляд, ничего неправильного. Просто Анна кое-что проверит. Так ведь бывает, когда проводишь расследование, не правда ли? Мартин ее поймет. Анна, кстати, собиралась рассказать ему о своей поездке, когда вернется домой. Возможно, ее рассказ даже его позабавит. Впрочем, что бы она себе ни говорила, когда она приблизилась к большому и некрасивому многоквартирному дому, колени у нее слегка подрагивали.

Интересно, снова задалась вопросом Анна, можно ли назвать абсурдным тот факт, что она идет в этот дом, не имея понятия о цели своего посещения? К тому же она не представляет, что именно хочет узнать. Так и не ответив себе на этот вопрос, она тем не менее испытала немалое облегчение, когда, войдя в холл, обнаружила в висевшем на стене списке жильцов под номером 15 имя миссис Элизабет Пибоди. Все было в точности так, как рассказывал Мартин. Уже с легким сердцем и нарастающим ощущением, что, возможно, ведет себя глупо, Анна направилась к лестнице и поднялась к апартаментам под номером 34. На двери, разумеется, висела табличка, на которой значилось: «Мистер Т. П. М. Джонс», – что еще больше ободрило девушку. Она вышла из подъезда, чувствуя, что вряд ли нужно уточнять тот факт, что миссис Пибоди слепа, а мистер Т. П. М. Джонс носит бороду.