Однако, выйдя из дома, Анна не направилась к автобусной остановке, а завернула за угол, перешла улицу и вошла в парк Парбьюри-Гарденс, где, оглядевшись, обнаружила тенистый уголок с лавочкой, на которой сидела нянька с детской коляской и что-то вязала. Анна остановилась поблизости и еще раз с куда большим вниманием оглядела женщину. «Похоже, ребенок из этого дома», – подумала она. Странно, что бедное дитя в этот жаркий месяц не увезли к морю… Но, возможно, родители просто не могли себе этого позволить? Хотя, с другой стороны, коляска вроде довольно дорогая… Вероятно, приобретена в рассрочку. «В любом случае, будь это мое дитя, уж я бы нашла способ отправить его на побережье. И ни в коем случае не оставила бы его с косоглазой нянькой, которая больше занята вязаньем, чем своим подопечным. Впрочем, может быть, это временная нянька, а постоянная в отпуске…»

Анна одернула себя и пошла дальше. Нет, так дело не пойдет. Не станет она затевать разговор с этой женщиной. Почему? «Потому что ты пришла сюда расследовать, а не размышлять о чужих детях. Думай, девочка, думай… Что-то ничего интересного не приходит в голову. Будешь ходить кругами возле этого дома в надежде, что тебя осенит какая-нибудь гениальная мысль!»

«Парбьюри-Гарденс, пятнадцать», – повторяла про себя Анна, неторопливо шагая по тротуару. Именно под этим адресом Джонсы зарегистрировались в отеле. И эти Джонсы вовсе не Джонсы, а какая-то влюбленная парочка. Так по крайней мере говорил Мартин. Несколько раз причем говорил. А если влюбленная парочка, не состоящая в браке, хочет провести в отеле ночь любви, то она вряд ли оставит в регистрационной книге свои реальные имена и адреса. Так сказал Мартин. А он знает. «Полагаю, если бы мне пришло в голову провести с Мартином ночь любви в каком-нибудь отеле, скажем, в „Бентби“, мы бы записались там… В самом деле, какие имена и адреса мы бы оставили в регистрационной книге?»

Мысли у нее в голове понеслись в бешеном хороводе, но в следующее мгновение Анна усилием воли вернула их в прежнее русло. «Ты такая же взбалмошная, как спущенные с поводка собаки, носившиеся по зеленым лужайкам парка Хит, – мрачно сообщил ей внутренний голос. – Оставь на время эмоции, старайся думать рационально». Анна кивнула, словно в такт собственным мыслям, и закончила свой первый круг по парку.

«Но если бы тебе действительно пришлось назвать вымышленный адрес, то написанное тобой в регистрационной книге наверняка имело бы какие-то связи с твоей собственной персоной. Так сказал Мартин. Нет, не он. Это я сказала. Мартин же сделал вид, что не понимает почему, хотя и разбирается в такого рода делах. Но возражать он не стал! Итак, если ты изобретаешь некий несуществующий адрес, к этому процессу обязательно подключается твое бессознательное или подсознательное – черт, никак не запомню разницы. В любом случае это связано с твоими личными ассоциациями, которые и руководят в данный момент твоим сознанием. Иными словами, в такой ситуации ты скорее назовешь адрес, близкий к реальному, чем совершенно тебе незнакомый, а стало быть, для этого существуют какие-то причины.

Вот на чем я остановилась, когда разговаривала на эту тему с Мартином три дня назад. И вот теперь по той же причине нахожусь в Парбьюри-Гарденс. Как будем рассуждать дальше? Ведь Парбьюри-Гарденс, пятнадцать, несомненно, имеет какое-то значение. Это своего рода код, к которому у нас нет ключа. А ключ находился в голове у Джонсов – или одного из них, когда они выводили эти слова в регистрационной книге отеля „Пендлбери-Олд-Холл“. Теперь секунду подожди и попытайся представить себе этих людей, стоящих в холле гостиницы перед раскрытой толстенной книгой, когда на них с легкой иронией, как это заведено у подобной категории служащих, взирает гостиничный клерк… Черт! Как же трудно представить этих Джонсов, особенно если ты их никогда не видела. Итак, вопрос: почему именно Парбьюри-Гарденс, пятнадцать?»

Ну разумеется! Анна неожиданно остановилась напротив сидевшей через дорогу в парке няньки с коляской. В отчете Элдерсона сказано, что, согласно показаниям свидетелей, девушка все время хихикала, когда Джонсы регистрировались. Вот вам свидетельство того, что адрес вымышленный! Ха-ха! Давайте все вместе хорошенько посмеемся над этой шуткой, хотя пока не знаем, в чем ее суть. № 15 – смешно, Парбьюри – еще смешнее, Гарденс – просто взрыв смеха!

Мысли Анны снова вернулись к гостинице «Черный лебедь» в Бентби. Но на этот раз сравнение не пробудило у нее в душе никаких мыслей и ассоциаций. Анна попыталась представить себя в маленьком, пропахшем пивом и табаком холле, где они с Мартином выводят свои имена в регистрационной книге. Но хотя подобное насилие над воображением едва не вызвало у нее тошноту, она тем не менее храбро продолжала задавать себе вопросы. Итак, какой вымышленный адрес она написала бы, если бы относилась к тому типу женщин, которые ночуют со своими спутниками в мерзких провинциальных гостиницах? Тут возможны два варианта. Если ты любишь дешевые шутки дурного тона – согласно гипотезе, – то твое гадкое воображение непременно подскажет адрес знакомого респектабельного человека. Поскольку просочившаяся информация о ночевке в такой дыре, да еще и в сомнительной компании, непременно заставит его покраснеть, даже если он ничего подобного и не делал. Или, если у тебя есть склонность к браваде, напишешь адрес, очень похожий на твой собственный, чтобы пощекотать себе нервы и почувствовать в крови адреналин. Похоже, с точки зрения психологии оба предположения вполне имеют право на жизнь.

«Все-таки какое-то продвижение есть, – подумала Анна, начиная третий круг. – Посмотрим, что из этого вытекает. Положим, эти двое лично знали миссис Пибоди и решили подшутить над ней, указав ее адрес в регистрационной книге. Ну если так, то я проиграла. Просто у меня не хватит душевных сил, чтобы копаться в личной жизни миссис Пибоди, чтобы выяснить, кто из ее знакомых мог так над ней подшутить. Шутка номер два, когда адрес очень похож на собственный одного из Джонсов. Пятнадцать – Парбьюри – Гарденс. Итого, три элемента. Чтобы шутка получилась на высшем уровне, нужно, чтобы два элемента были реальными, и только один – вымышленным. Что же мы имеем в результате? 15, Парбьюри-плейс, или террас, или стрит, или что-то в этом роде. Или: 15 что-то или какой-нибудь другой – Гарденс… И наконец, такой-то номер по Парбьюри-Гарденс».

Анна скептически оценила дальнейшие перспективы. Из трех придуманных ею вариантов следовало выбрать только один. Но какой? Повинуясь импульсу, она сразу выбрала второй. Поскольку этих самых «Гарденс» в Лондоне столько, что и не перечислишь, так что найти нужный не представлялось возможным. Зато название парка казалось весьма существенной деталью. Измените его – и адрес изменится до неузнаваемости, а стало быть, шутка не удастся. Впрочем, могло статься, что ни о каких рискованных шутках Джонсы и не помышляли и их реальный адрес, скажем, 15, Дейлесфорд-Гарденс, а все остальное – просто ее глупые домыслы! Тем не менее два варианта все-таки оставались. Исходя скорее из лени, чем другого более рационального мотива, Анна выбрала вариант 15, Парбьюри что-то. В Лондоне просто не могло быть слишком много улиц, название которых начиналось с Парбьюри. Но если изменение заключается только в номере, тогда ей придется проверить в общей сложности 110 апартаментов в многоквартирном доме на Парбьюри-Гарденс. Следуя по пути наименьшего сопротивления, Анна, вместо того чтобы сделать очередной круг вокруг этого дома, свернула в узкую боковую улицу, где еще раньше она заприметила почтовое отделение.