этого Зака? Вы двое встречались в колледже?

Сара покраснела:

– Какое-то время. Но это было несерьезно.

Ее тон казался оборонительным, так некоторые люди реагируют на справедливые обвинения.

– Он касался твоей спины.

– Просто по-дружески. Ничего больше.

На нас начали оглядываться.

– Ты достаточно лгала в прошлом, – сказал я спокойнее.

– Думаешь, я этого не знаю? Но, как ты говоришь, это было в прошлом. Теперь я совсем другая.

Потом кто-то подошел и похлопал мою жену по плечу.

– Мне нравится портрет старой леди в углу. Не могли бы вы рассказать подробнее о том, что вас на него вдохновило?

Я начинал чувствовать себя неуютно из-за того, что все эти люди разговаривали на каком-то ином языке. Где Оливия и Хьюго? Оба обещали прийти.

В конце концов я ушел.

Мог бы пойти домой. Но не пошел.

«Что ты делаешь?» – спрашивал я себя, направляясь к квартире Хилари. Это было совершенно не в моем характере. Или наоборот? Цифры, казалось, наконец-то сложились. То, как Зак прикасался к моей жене, наводило на мысль о близости определенного характера.

Но дело было не только в этом. Еще и во Фредди. Сын и жена ополчились на меня. Что бы я ни предлагал, их все не устраивало. Когда эти двое были против меня, я чувствовал себя лишним.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, сэр? – спросил портье.

– Э-э, мисс Мортон…

Я колебался. Хилари, возможно, даже нет дома.

– Мисс Мортон, – повторил портье. – Квартира двадцать четыре. Полагаю, она дома. Я могу позвонить ей, если желаете.

– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – сказал я как можно более небрежным тоном.

И попытался успокоиться, слушая разговор мужчины по телефону.

– Она велела вам подниматься, – передал он. – Второй этаж.

– Спасибо.

Я вошел в лифт, мое сердце колотилось. «Еще не слишком поздно», – сказал я себе, когда двери закрылись. Оставалось лишь нажать кнопку «Открыть». Уйти, позвонить Хилари с улицы и придумать какое-нибудь оправдание. Но моя рука не двигалась. Лифт начал подниматься и остановился на втором этаже.

Я не верил в судьбу, но чувствовал, что мои ноги идут по предначертанному пути. Я позвонил в дверь.

На Хилари было красивое голубое платье в цветочек. Ее лицо выглядело встревоженным.

– Все в порядке, Том?

– И да, и нет, – ответил я.

Она жестом пригласила меня войти.

– Неуверенность – это совсем на вас не похоже.

– Знаю, – сказал я, закрывая за собой дверь.

– Но как вы узнали, где я живу?

Я почувствовал, как краснею.

– Боюсь, некоторое время назад я выписал ваш адрес из документов в офисе.

А потом – не в силах удержаться – я наклонился и поцеловал ее.

* * *

– Мы на месте, – говорит он. – Ты как?

Я пытаюсь обрести дар речи. Но голос не слушается.

– Это круто! – смеется он. – Вот увидишь. Никто не пострадает. Я обещаю.

Мое сердце бешено колотится. Желудок сжимается, словно меня сейчас стошнит.

Но какой у меня выбор?

Глава 26. Сара

Пусть я раньше не рассказывала Тому о Заке, сейчас не соврала. У нас была всего лишь интрижка. А то, что за ней последовало, заставило меня забыть большую часть жизни в колледже. Так что Зак исчез вместе со всеми остальными.

Каким же потрясением стала наша новая встреча после стольких лет! Зак объяснил, что заметил мою фотографию в местной газете рядом с объявлением о выставке, и догадался, что это я. Он по-прежнему носил мешковатые джинсы, у него были все те же колючие рыжие волосы и испачканные никотином пальцы. Но выглядел он мужчиной средних лет, который пытается молодиться. Когда мы встречались, он мне, конечно, нравился, но теперь я гадала: что, черт возьми, нашла в нем?

Я решила, что несколько минут побуду любезной, а потом найду предлог уйти. Но он не оставлял меня в покое. И продолжал класть руку мне на спину. Было неловко, и все же я боялась, что, если покажу это, он что-нибудь скажет. Вот тогда-то к нам и подошел Том. Я знала, что он все понял неправильно. И, честно говоря, не могла его винить. Поэтому не удивилась, когда оказалось, что мой муж, не сказав ни слова, ушел. Мне пришлось задержаться допоздна и помочь прибраться. А когда я поняла, что Зак все еще там, у меня засосало под ложечкой. В конце концов я осознала, что придется с ним поговорить.

– Рада снова тебя видеть. – Я улыбнулась, как надеялась, пренебрежительно.

– Твой муж не из тех, с кем я ожидал тебя увидеть, – ответил он.

– Почему ты так говоришь?

– Я бы назвал его очень степенным.

– Он хороший человек, – отрезала я.

– Но дает ли он тебе пространство для творчества? Понимает ли, какая ты внутри?

– У нас сын. Он значит для меня все.

– Я не о том тебя спросил. Я знаю тебя, Сара.

– Нет, не знаешь. Ты знал меня прежнюю.

Он протянул руку и коснулся моей щеки.

– Знаешь, что я вижу?

Я вздрогнула:

– Нет.

– Я вижу прежнюю Сару.

– Пожалуйста, Зак. Уходи.

– Знаешь, ты не одна была виновата. Эмили тоже. Она была не настолько наивна, как ты думаешь.

– Я пошла. – Мой голос зазвучал громче, и один из служителей оглянулся.

– Ладно, ладно. Ухожу. Но будь верна себе, Сара. Если я чему-то и научился в жизни, так этому.

Я шла домой. Меня трясло.

Дома перед телевизором спала няня. Значит, Том все еще не вернулся?

Я проверила сообщения на телефоне. От Тома ничего, от Оливии – тоже, а она могла бы объяснить свое отсутствие.

Мне было плевать на Хьюго, который тоже не появился, но подруга меня разочаровала. Она же знала, насколько важна для меня эта выставка.

– Все в порядке? – спросила я няню.

– Да, – пробормотала она, явно пытаясь притвориться, что вовсе не дремала. Это была одна из секретарш центра искусств. Я уже дважды оставляла ее с Фредди, и тот, несмотря на все свои предыдущие возражения и заявления о том, что слишком взрослый для няни, казалось, принял ее, поскольку она была «классной».

– Фредди как примерный мальчик отправился спать в девять часов, – продолжала она, с трудом поднимаясь на ноги и потягиваясь. – С тех пор от него ни звука.

Меня охватило беспокойство. В доме царила полная тишина. Сын обычно громко включал музыку в своей комнате. Том постоянно придирался к нему по этому поводу.

– Только возьму деньги наверху, – сказала я. Но сначала направилась в комнату Фредди. Дверь была закрыта.

«Ты должна стучать, мама».

Это было его новое правило. Я