– Почти на месте, сэр, – донесся из стены голос пилота. – Сейчас я устрою так, что вы сможете им полюбоваться.

– Спасибо, – машинально ответил Брезан.

Самым странным в шелкомоте было то, что он не имел клиновидного профиля, общего для боемотов Кел, но он ещё и не напоминал другие анданские моты, которые случалось видеть Брезану, с их завитушками вдоль краев и выгравированными цветочными мотивами, укрупненными деталями, от которых не было никакой практической пользы. Вместо этого «Под сенью орхидеи» выглядел серебристо-синим кружевом, очертаниями напоминающим звезду, подвешенную в пустоте. Пришлось приглядеться, чтобы удостовериться: в дырах на «кружеве» не просвечивают звёзды.

– Нам разрешили выпустить челнок, чтобы перевезти вас, сэр, – сказал пилот через некоторое время. Брезан был так занят, глазея на шелкомот, что позабыл обо всем. – Следуйте за золотыми метками и прибудете куда надо.

Брезан выпутался из ремней безопасности, взял свой вещмешок.

– Спасибо за всё, – сказал он.

Перелет на челноке прошел без происшествий. Он поначалу думал, что приземление на шелкомоте будет ощущаться как-то по-особенному, но потом посмеялся над собой. А вот с выходом из челнока действительно вышла совсем другая история. Когда люк открылся, Брезану показалось, что он оказался в саду – если, конечно, бывают сады, где повсюду порхают огни, похожие на хвосты комет, и осыпаются лепестки… а это что такое, миниатюрный водопад? Хотя он уже встречал пару анданских мотов, ни один из них не был столь экстравагантным. Надо было помнить, что Андан часто принимали гостей, иногда из-за пределов гекзархата. Им было важно создать видимость могущества и роскоши.

Андан Тсейя стояла на вершине искусственного холма, сопровождаемая тремя птицеформами с каждой стороны. Да уж, любой Андан не упустит возможности забраться повыше. Это был один из тех тактических принципов, которые даже эта весьма далекая от войны фракция усвоила очень хорошо.

Тсейя была высокой, почти такого же роста, как сам Брезан. Её длинные черные волосы струились до талии. Кожа у нее была фарфорово-бледная, а лицо могло бы остановить сердце тому, кто забудет, кто она такая, однако у Брезана не было подобного намерения. Сейчас её глаза были карими – он проверил, но отвел взгляд на всякий случай, как только смог.

На агентессе была голубая шелковая блуза, сшитая точно по фигуре. На женщине с менее впечатляющей осанкой она выглядела бы жесткой и неудобной. Брюки были более темного оттенка, а туфли – почти черными. На горле сверкала брошь с голубым драгоценным камнем – по всей видимости, сапфиром.

Брезан низко поклонился, вспомнив уроки этикета.

– Агент, – произнес он очень вежливо. Анданская иерархия сбивала с толку, но лучше уж ошибиться и польстить, чем наоборот. – Я к вашим услугам по приказу Командования Кел.

– Честно говоря, не думала, что мне пришлют настоящего верховного генерала, – проговорила Тсейя. У неё был приятный, ироничный голос, альт, и Брезану сразу захотелось ей доверять. – Я Андан Тсейя, как вам уже известно. Буду откровенна, генерал. В последние годы наши с вами фракции не стремились играть друг с другом по правилам. Эта миссия станет для вас проблемой?

Что ей выдает его язык тела? Генерал Кируев однажды сказала, с веселым блеском в глазах, что он постоянно выглядит раздраженным.

– Послушайте, – сказал Брезан. – Кел бывают сильными, преданными и тупыми, но ни одно из этих определений не является синонимом фанатизма.

– Или тактичности, – сказала Тсейя с внезапной веселой улыбкой. – Я заметила, что обстановка вам не нравится, так почему бы мне не проводить вас в апартаменты? Сервитор прихватит ваш багаж.

Брезан предпочел бы нести его сам, но не было вежливого способа возразить. Он протянул машине свой вещмешок.

– Рад служить, – сказал сервитор.

Брезан чуть не подпрыгнул: он забыл, что анданские сервиторы иногда разговаривают.

Коридоры шелкомота не были прямыми и даже не изгибались разумным образом. Скорее, они блуждали. Брезан уверился, что Тсейя ведет его живописным маршрутом. Понятно, что даже такой маленький мот может иметь переменную компоновку, если у него передовое энергетическое ядро, но зачем целенаправленно делать интерьер менее эффективным?

– Мы объединим сады на время путешествия, чтобы сберечь энергию, – сказала Тсейя, подтверждая его подозрения. – А вы не из тех, кто любит цветы и каллиграфические свитки, да? – Она приостановилась возле одного такого свитка, искусным образом прикрепленного на низкой ветке дерева. Брезан понял, что опасается, как бы его не унесло ветром, хотя ветра в этих садах не было.

Будь это мимолетная встреча на каком-нибудь официальном приеме, он бы попытался ее развлечь, пустившись в лживые разглагольствования, но в таких обстоятельствах, как сейчас…

– Хороший образец каллиграфии, – сказал Брезан. – Но если вы ожидаете, что я сумею определить стиль, то вам нужен другой Кел.

– По крайней мере, вы знаете, что существуют разные стили, – с улыбкой заметила Тсейя. – Осмелюсь предположить, что в моей фракции многие не в силах отличить кинжал от зубочистки.

– Нет, это вы про нас, – невозмутимо ответил Брезан. – Совершенно уверен, что никогда не слышал о зубочистках.

– Думаю, мы поладим, генерал.

Они повернули и оказались перед чистым, ярким прудом, в котором плавали самые большие карпы из всех, каких Брезан когда-либо видел. Он чертовски надеялся, что карпы были иллюзией, потому что чем они питались? А если они проголодаются? Могут ли они выпрыгивать из пруда и атаковать прохожих?

Через пруд был перекинут аккуратный арочный мостик с эмблемами фракций, вырезанными на перилах. Тсейя ступила на него, не подавая вида, что обстановка её хоть как-то беспокоит. Миг спустя Брезан последовал за нею, бросив на карпов последний нервный взгляд.

Тсейя это заметила – впрочем, он и не пытался скрывать свои эмоции.

– Вы считаете подобное экстравагантным, не так ли? Лично мне медитации во время поминальных церемоний кажутся куда более приятными, если ими заниматься в красивой обстановке. – Персонал мота, находящегося в пути, освобождался от соблюдения поминальных церемоний, но некоторые настаивали на их необходимости.

Брезан призадумался.

– Наверное, я бы мог приказать сети проецировать мне что-нибудь красивое, – сказал он. – Но не понимаю, зачем мне бы такое понадобилось. Это бы слишком меня отвлекало.

– А пустые стены вас не отвлекают?

Что это такое они миновали? Какую-то водяную птицу с мудрыми глазами?

– Я привык к ним, – сказал Брезан. Он вырос на станции, которая предпочитала не притворяться миниатюрной планетой. Там были парки, но не такие роскошные, как этот.

– Ну как скажете.

К счастью, вскоре они прибыли в отведенные ему апартаменты. По обе стороны двери стояли небольшие деревья в кадках. Брезан ожидал, что его поместят в какой-нибудь маленькой, уютной, укромной комнате. Он не учел, что у Андан особое представление о «маленьких» и «укромных» помещениях.