– О боже! – простонал Барни. – Как я мог все оставить!

– Что значит «все»?

– Эмили. – Барни посмотрел на девицу и припомнил, что ее зовут Рони. Фамилию же забыл напрочь. – Я потерял все.

– Вон ты о чем! – усмехнулась Рони. – Может быть, теперь мне следует сказать что-нибудь ласковое, чтобы твоя бедная душенька так не терзалась?

– Ведь я только что ушел из дома! Можно подумать, пронеслись годы, а не жалкая пара минут! Я расстался с ней перед самым приходом Элдрича!

– О каком приходе можно говорить, когда Палмер Элдрич валяется на больничной койке где-то в районе Сатурна! Его звездолет попал в аварию, и ООН определила Элдрича в один из своих госпиталей. Неужели ты об этом не слышал? – Рони говорила с легким презрением, однако в голосе чувствовалась изрядная доля любопытства.

– Палмер Элдрич только что был у меня! – отрезал Барни.

Я должен вернуться к Эмили.

Он поднял с пола свою одежду и, пошатываясь, направился к ванной. Заперев за собой дверь, Барни вымылся, кое-как побрился и оделся. Потом выполз из ванной и бросил девице, все еще нежившейся в постели:

– Мне пора уходить. Не сердись на меня – по-другому я просто не могу.

Через минуту Барни уже стоял внизу, под антитермальным козырьком, в ожидании такси.

Такси – сверкающая новая машина – едва ли не мгновенно довезло его до дома Эмили. Барни расплатился и поспешил к знакомой парадной. Еще через мгновение он уже поднимался на лифте. Со временем происходило что-то странное – оно замерло на месте. В этом застывшем мире Барни был единственным движущимся объектом.

Он подошел к двери и позвонил.

Дверь открыл какой-то мужчина.

– Я вас слушаю?

Мужчина был достаточно благообразен; особую значительность его лицу придавали густые брови и темные, зачесанные на пробор волосы.

– Я вас знаю – проговорил Барни. – Вы – Ричард Хнатт.

– Да, вы не ошиблись, – удивленно пробормотал Хнатт. – А вот я вас, честно говоря, что-то не припомню…

За спиной Хнатта появилась Эмили, одетая в серый свитер и старенькие, заляпанные краской джинсы.

– Господи! – воскликнула она. – Да это же Барни! Мой бывший муж. Заходи!

Она распахнула дверь пошире, и он вошел в квартиру, отметив про себя, что Эмили, кажется, обрадовалась его приходу.

– Очень приятно! – бесцветным голосом проговорил Хнатт и хотел было подать Барни руку, но тут же передумал и спрятал ее за спину. – Кофе хотите?

– С удовольствием. – Барни сел за стол. И тут же как чокнутый, выпалил:

– Эмили, мне не следовало разводиться с тобой. Я хочу, чтобы ты вновь стала моей супругой. Пусть у нас все будет так, как раньше.

Эмили залилась звонким смехом и отправилась на кухню за чашкой и блюдцем. Скорее всего, смех и был ответом на вопрос… Барни вздохнул и горестно покачал головой.

Хнатт расположился по другую сторону стола и, немного помолчав, заметил:

– Эмили – моя жена. – Лицо его было мрачным как туча, однако он держал себя в руках.

– Так можно ведь развестись! – заявил Барни громко, обращаясь скорее к Эмили, чем к ее новому мужу. – Я хочу знать – выйдешь ты за меня замуж или нет? – Барни собрался уже пойти на кухню, но в это мгновение Эмили вернулась и поставила перед ним посуду.

– Конечно же нет! – ответила она с милой улыбкой на устах.

Она прекрасно понимала, что Барни говорит искренне, что им движет не минутный порыв переменчивых чувств, а нечто неизмеримо большее, – Барни видел это в ее прекрасных, полных сострадания очах. Так же, как видел он в них и кое-что другое – вечное «нет» ему самому и тому миру, к которому он принадлежал.

«Когда-то я бросил ее, и вот теперь пожинаю плоды предательства. Тот хлеб, что был брошен мною в воду, вернулся ко мне. Неумолимое течение принесло его назад – напитанный водою хлеб встал мне поперек горла – ни проглотить, ни отрыгнуть его уже невозможно… Я получил именно то, что должен был получить. Причем сотворил все собственными руками».

Он тупо взирал, как Эмили наливает кофе. Ее руки. Руки жены. Он отказался от всего. И означать это могло лишь то, что он стремился к смерти, иначе объяснить этот разрыв просто невозможно. Не настолько же он, в конце концов, глуп, чтобы…

– Барни, скажи лучше, как ты живешь? – спросила Эмили.

– Превосходно! – прохрипел он.

– Я слышала, ты теперь живешь с какой-то молоденькой девицей?

Эмили вновь села за стол.

– Это уже в прошлом, – еле слышно пробормотал Барни.

– И кто же у тебя теперь? – Она спросила его об этом таким тоном, словно говорила не со своим бывшим мужем, а с каким-нибудь старинным приятелем или даже с соседкой. Ужас! Как только у нее язык поворачивается!

– Кажется, я понял тебя, – проговорил Барни. – Ты боишься, что рано или поздно я тебя вновь оставлю. Как говорится, обжегшись на молоке… будешь дуть и на воду. Ну так вот, этого не случится. Могу поклясться.

Тон Эмили ничуть не изменился.

– Мне очень жаль тебя, Барни. На твоем месте я обратилась бы к психоаналитику. Кстати, я слышала, что ты обзавелся портативным психиатром. Это правда?

– Да. Его зовут… доктор Смайл.

«Где же я его оставил? – Барни вспомнил о своем чемоданчике. – Не иначе – у Рони Фьюгейт…»

– Мне нужна помощь, – вновь начал он. – Неужели мы не можем… – и не договорил.

«Разве мы можем изменить прошлое? Нет. Причина всегда предшествует следствию. Потерянное уже не вернуть».

Барни поднялся из-за стола.

– Похоже, я сошел с ума – заявил он, обращаясь к Эмили и Ричарду. – Вы уж меня простите. Я и сам чувствую, что со мной творится неладное!

– Значит, вам тем более надо хлебнуть кофейку! – воскликнул Хнатт. – Если хотите, могу налить чего-нибудь покрепче. – Хмурое настроение у Ричарда как рукой сняло, теперь он выглядел вполне жизнерадостным.

– Я сам не понимаю, что происходит, – сказал Барни. – Меня просил прийти сюда Палмер Элдрич.

«Хотя, вполне возможно, мне это только чудится…»

Он собрался с мыслями, но так и не смог вспомнить того, как попал сюда. Единственное, что он помнил точно, что это как-то связано с Палмером Элдричем…

– Понимаете, я считал, что все тут же выяснится, – пробормотал Барни и развел руками.

Хнатт и Эмили переглянулись.

– В данную минуту Элдрич находится в госпитале где-то на…

– Просто все пошло наперекосяк. Скорее всего, Элдрич перестал контролировать ситуацию. Надо срочно отыскать его. Должен же я все-таки понять, в чем дело!

И тут Барни почувствовал, что его начинает захлестывать волна ужаса – темная леденящая волна.