Я не осознавала, что плачу, пока соленая капля не упала на руку.

Завтра я увижу пытки. Мне следовало радоваться, но мой желудок бунтовал при одной только мысли о ликовании тиморцев, которые сойдут с ума от восторга, пока палачи будут делать свое кровавое дело.

– Элиза.

Испугавшись, я резко втянула воздух. Дверь закрылась, и Легион запер ее, а затем поднял на меня глаза. Я смущенно вытерла слезы.

– Что… что ты здесь делаешь?

– Я подкупил Мэви, и она рассказала, куда ты ушла, – лукаво улыбнулся он. – Ей очень понравились фиги.

Я тихонько засмеялась и снова повернулась к нему. Сердце билось в такт его шагам. Он сел рядом, и по спине пробежала дрожь. Вместо лука он взял два ножа. Его кожу как будто недавно хорошенько отмыли.

Он ничего не сказал.

Как будто почувствовав, что мне нужна тишина, Легион молча изучал расписные стекла.

Я не знала, сколько мы так просидели, но, когда я наконец заговорила, голос показался чужим.

– Я рада, что тебя не зацепило на охоте. Ты что-нибудь видел? Покушение на короля?

– Нет. – Легион оперся локтями на колени. – Меня не было рядом в тот момент. Но я не уверен, что это был подпольщик.

– Почему?

– Слишком точный выстрел, – вздохнул он. – Стрела засела в небольшой впадинке на коре дерева, под идеальным углом, вошла в ствол на несколько дюймов. Стрелок целился точно туда. Как будто хотел промахнуться. Подпольщик, настолько осмелевший, чтобы попытаться убить короля, не станет стрелять мимо. Может, у него и не выйдет, но стрелять он будет на поражение.

– Тогда кто?

– Не знаю, и мне это не нравится.

Я мягко улыбнулась и положила руку на его предплечье. Легион выждал немного и накрыл мою ладонь своей. Затем поднес ее к губам – его фирменный жест, который я тоже в нем полюбила.

– Я боялся за тебя, – тихо признался он, как будто сомневался, говорить или нет. – Тебя не оказалось в твоих покоях, и этот страх так глубоко поселился в моей груди, что я перестал соображать. Я разнес бы по камешку весь ваш дом, если бы Мэви меня не встретила.

Его слова отрывали меня от печальных мыслей, облегчали душу, распаляли сердце. Несколько ночей. Свободных ночей. Я не собиралась тратить их впустую, засыпая в разлуке с Легионом. Сглотнув последнюю нервозность, я скользнула к нему по скамье. Я коснулась ладонью его щеки, встретившись с ним взглядом. Я затерялась в черноте его глаз и древесном запахе его загорелой кожи.

– Что заставляет тебя плакать, Элиза?

Подбородок задрожал. Я смущенно отвернулась, но Легион остановил меня одними кончиками пальцев.

– Все, – призналась я. – Завтра казнят предателей моего короля, а я по ним плачу. Я самое слабое существо, которое только мог породить Тимор. Я ненавижу эту муку внутри, ненавижу любить и ненавидеть свой народ одновременно, ненавижу то, что люблю эттанцев, но стою выше их статусом, ненавижу то, как меня очаровывают и пугают фейри. Это все просто невозможно давит, и завтра люди будут ждать насмешек, и криков, и злобы. Король казнит их не только от своего имени, но и от моего. Что, если он заставит меня говорить? Как мне смотреть в глаза осужденным за то, что они защищали свою землю? Они не виноваты в том, что со мной стряслось, – они просто сражаются за дом, который у них украли. Как мне смотреть на них и ничего не чувствовать?

Я прижала руку к груди, пытаясь подавить рвущиеся наружу рыдания.

– Ты читаешь мои мысли, – сказал он, опустив глаза в пол. – Тимор был не очень-то добр ко мне большую часть моей жизни. Каждый день я ловлю себя на том, как разочаровываюсь в обществе все больше и больше, но эти недели с тобой всколыхнули что-то во мне, и теперь я ничего не понимаю. Твоя любовь к этой земле и ее людям – коренным людям, – я не знаю, почему меня это волнует, но это так, и это только твоя заслуга. У меня не хватает слов для тебя.

– Тебя послушать, так я какая-то великая фигура.

– А разве нет?

– Я трусиха. Спряталась здесь, плачу. А должна уже выбрать, использовать свой голос или нет, и стоять на своем до последнего.

Легион прищурился и выпрямился.

– Да уж. Ты могла бы делать каждый свой выбор смело и уверенно, но тогда я бы начал опасаться, что ты не человек.

Я рассмеялась некрасивым булькающим смехом. Легион усмехнулся в ответ.

– Однажды мне сказали, что с каждым решением, над которым мы мысленно бьемся, с каждым последствием, которое взвешиваем, мы обретаем веру в наш окончательный выбор. Нам нужно время, чтобы понять, кто мы, но когда мы выбираем себя и свой путь, мы защищаем свой выбор до последней капли крови.

– Кто тебе это сказал? Мне нравится.

Над бровью Легиона собралась морщинка.

– Вообще-то, если задуматься, я не помню.

Я вздохнула и посмотрела вверх, на балки куполообразного потолка.

– Если честно, меня заставляют плакать не только казни, подпольщики и жестокие короли. Можешь считать меня дурой, я ведь всегда знала, что это случится, но скоро закроются торги, и, похоже, мой выбор, хороший или плохой, больше моим не будет.

– Ты знаешь, что король приказал мне определиться, – хрипло произнес он.

– Да. Он сказал мне перед охотой.

– Это не должно было случиться так быстро. И как мне это сделать?

В его голосе слышалась грусть. Я потянулась к нему, хотя вряд ли мой жест сочувствия мог ему помочь, если я продолжала плакать. Я заставила себя криво улыбнуться.

– Как ты собирался это сделать, когда только приехал?

– Это сложный вопрос. Все слишком изменилось с тех пор.

– Оу, – улыбка растянула пылающие щеки. – Неужели?

Легион улыбнулся в ответ и провел рукой по моей шее. Я не обманывала его, прикидываясь скромницей. Он наклонился ближе, и наши носы соприкоснулись. Легион запустил пальцы в мои волосы.

– Я спрашиваю, как мне отдать тебя какому-то дураку, потому что правда не знаю как. Как я могу выполнять свой долг, когда сердце пылает желанием заполучить тебя для себя?

Я хотела заговорить. Слова не шли, но признание Легиона требовало ответа.

Он прижал палец к моим губам. Его взгляд сломил меня, заставил покориться его милости. У меня было достаточно времени, чтобы отстраниться, достаточно, чтобы остановить его, и достаточно, чтобы признать, что я никогда его не остановлю, даже если так будет тысячу раз нужно.

Легион поцеловал меня.

Он приник