– Императрица? Зачем ей было бы маску носить, будь она хорошенькая? – Я всего лишь пытался поддразнить Дейлани, но она не клюнула на приманку.

– Затем же, зачем и нам. По традиции. Она всегда ходит в ней. От Великой герцогини сохранились только те портреты, которые сделали, когда она была подростком, – сообщила Дейлани.

– И даже этого слишком много, – сказал Нилс. – Во время учений на триганских миноносцах мы базировались в отеле на станции «Великая герцогиня». Гостиница вроде бы считалась высшего класса, и даже экзотической; уж галактосы точно должны были считать ее именно такой. Короче говоря, в вестибюле там была огромная фреска – ее портрет. Они, конечно, и в мыслях не имели какого-то неуважения или чего еще такого. И большинству там не было никакого дела до этого портрета. – Нилс недовольно тряхнул головой. – Я хочу сказать, что кому-то, может быть, такое покажется оскорблением; я так не считаю. Но все равно в таком использовании ее образа есть что-то вульгарное. Особенно когда дело касается чужаков.

– Они радовались встрече с вами? – спросил я.

– С настоящими имперцами? На этой мелкой станции? Да, но офицеры, командовавшие нами, вызывали у них куда больше интереса.

– Естественно. Мой класс возили и на Землю, и в Союз, – сказала Дейлани.

– Изучать болезни?

– В основном – да. Но поездка вышла паршивая.

– И что же случилось? – уже с искренним любопытством спросил я. Дейлани с ее более чем скромным происхождением любое путешествие в другую систему должно было казаться великолепным приключением.

– Наша главная – руководительница всей практики – заболела.

– Шутите, – сказал я.

– Только она одна имела право выводить нас из посольства, а ее уложили в стазис, потому что не могли разобраться, что же с нею произошло.

– Вы серьезно? Разве такое возможно: чтобы там не смогли сразу разобраться?

– В том-то и дело. Она не была больна. Ее отравили.

– Шутите, – повторил я. Это уже становилось действительно интересно.

– Ни в малейшей степени. Ведь шла война, и охране шести студентов-биологов не придавали особого значения. Кто-то нашел способ добраться до нее. – Дейлани пожала плечами.

– Но ведь вы же находились на невесть каком расстоянии от военных действий.

– Там считали, что это мог сделать какой-то гражданский сторонник противников.

– Ваша преподавательница выжила?

– Да, но лишь благодаря медицинскому образованию и опыту. Как только она поняла, что с ней что-то серьезное, то ввела себя в стазис. Любой другой наверняка умер бы.

– И тем самым связала всех вас по рукам и ногам, – сказал я.

– Ну, связали бы нас, как вы выразились, в любом случае, потому что, как только стало ясно, что это отравление, посольство заперли на замок.

– Да что там было смотреть-то? – поинтересовался Нилс.

– На Земле? Да что угодно. На Союзе нам не разрешали ничего. Но на Земле… Это было настоящее несчастье. Наверняка свет еще не видел, чтобы сразу шесть человек были в такой ярости. А староста нашей группы настроился добавить к своему списку побед земную девушку и все время пытался вырваться на волю. И не желал соглашаться с отказами. Мне пришлось сломать ему нос. Дважды.

– Но вы же не земная девушка, – заметил Нилс.

– Когда до него дошло, что выйти не удастся, он решил, что не стоит быть таким разборчивым. Я могла бы занять его место – стать старостой. Задним числом я даже решила, что, пожалуй, это стоило бы сделать, но я очень беспокоилась насчет того, что могут посчитать, будто я подсидела его.

Я не видел выражения лица Нилса, но лицевая пластина его шлема была обращена к Дейлани.

– А что, на Коэнгарде действительно так плохо, как говорят? – спросил он у нее.

– Еще хуже, – ответил я.

– А вы-то откуда знаете, адмирал?

– Допустим, мне подсказывает интуиция.

– Я и не знал, что подготовка офицеров может принимать такие колоритные формы. – Судя по тону, этот рассказ произвел впечатление на Нилса.

Дейлани покачала головой.

– Это было смешно. Ерунда. Просто шутка. Вся наша поездка была – сплошные неприятности. Самая серьезная случилась уже на обратном пути с Земли. У моей соседки по каюте испортился имплант. И обнаружилось это прямо перед тем, как нужно было ложиться в «спальники».

– Ужас какой!

– Она чуть не погибла. Медики до сих пор пытаются привести в норму ее гормональную систему. А случилось это из-за сканирования, которое нам устроили после того, как мы покинули посольство. Искали нештатные импланты, – презрительно добавила Дейлани.

– Ну, это же военная служба. К этому следует привыкать. – Я не особенно сочувствовал ей.

– Так уж совпало, что она была моей главной конкуренткой на это назначение.

– Очень кстати получилось, – заметил я.

– Но я подумала об этом только сейчас. И не очень-то сочувствовала ей. Медицинского допуска к военной службе она лишилась, но не сомневаюсь, что ей дали полное гражданство и преимущественное право для работы на гражданских должностях.

– Значит, она все же выбралась из этой передряги без особых потерь.

– Видимо, так.

– Я еще похлеще истории знаю, – сказал Нилс.

– Про случай с пушкой на дредноуте я тоже знаю.

– О, слышали?

– Но, судя по всему, это были не вы.

– Нет, но случай произошел как раз в моем подразделении. – Нилс был явно разочарован тем, что не догадался сразу выложить свою байку. О курсанте одного из эвагардских военных училищ, умудрившемся превратить себя в космический газ, слышал даже я.

– Но как, вообще, такое могло случиться? – спросила Салмагард. Я обрадовался тому, что она прервала молчание. Меня уже подмывало сказать, что, дескать, и у нее, должно быть, во время учебы были интересные приключения.

– Оказался слишком умным – на свою беду, – пояснил Нилс.

– А по-моему, любой нормальный человек назвал бы его глупцом, – возразила Дейлани.

– Но чтобы забраться туда, ему пришлось обмануть все охранные системы. Так что он оказался лучшим из лучших.

– А теперь его гены утрачены навсегда.

– Вы ведь сами говорили, что его ДНК, как и у всех остальных, хранится в виде файла. – Нилс ухмыльнулся в закрытом шлеме.

– Даже не представляю, кого могло бы заинтересовать такое развлечение, – сказала Дейлани, глядя на проплывающий мимо черный пейзаж. – Я бы и близко туда не подошла.

– Стремление показать себя – неотъемлемая принадлежность эволюции, – сказал Нилс.

– Вот-вот! – фыркнула Дейлани.