– Переступишь ты порог, съешь хозяев, как пирог! – провозгласила поэтесса Аврора. И пояснила: – Это я ради рифмы сказала. На самом деле мы никого не едим.

– Понимаю, – кивнул я. – Это называется «художественная правда». То есть искажение фактов во имя искусства. Все настоящие поэты делают так.

– Ах, спасибо! – воскликнула она. – Настоящие поэты! Так вы считаете, я – настоящий поэт? Вы так хорошо понимаете мою душу! Я сейчас заплачу от счастья. Это так удивительно! От горя я уже много раз плакала, а от счастья – ещё никогда.

И действительно заревела в три ручья. Но выглядела при этом настолько довольной, что я окончательно возгордился. Всё-таки целого бесплотного духа заставил рыдать от счастья. Ай да я!

– Нас же, понимаете, почти никто не способен увидеть, – сказала мне Августина. – Слышать может чуть больше народу, но всё равно слишком мало. К тому же, от голоса проще отмахнуться, чем от видения. Почти никто не обращает внимания на потусторонние голоса – подумаешь, мало ли что примерещилось. Особо нервные страшно пугаются, что свихнулись, и бегают по врачам. Но от этого нам не легче. Мы же хотим нормально общаться, а не пугать…

– Но я-то вас вижу, – удивился я. – Ладно, предположим, у меня внезапно обнаружились сверхспособности. Но получается, и у Василия тоже? И у Линды с Матиасом, и у Нийоле? И у девчонок с почты, которые завизжали, когда она, – я кивнул на рыдающую Аврору, – вышла к ним из подсобки? Не может быть, что среди нас столько выдающихся экстрасенсов.

– Конечно, не может, – подтвердила старуха. – Дело не в ваших способностях, а в том, что нас сюда пригласили. Дом, куда нас пригласили войти, становится, как люди говорят, «местом силы». Здесь кто угодно может нас видеть и слышать. Такова сила официального приглашения! Но поди его получи, когда тебя никто не видит, не слышит, а если всё-таки видит и слышит, мечтает, чтобы всё немедленно прекратилось.

– Ничего себе! – присвистнул я. – Теперь понятно, зачем вам приглашение. А когда вы отсюда выходите, снова становитесь невидимками? И этого вашего третьего, рок-музыканта, который сейчас гуляет, не видит и не слышит никто?

– Ну, разве что, кто-нибудь особо восприимчивый попадётся, – неуверенно сказала Августина.

– Не услышит, не увидит, но зато и не обидит! – всё ещё всхлипывая, вставила Аврора. И пояснила: – На самом деле нас, конечно, невозможно обидеть. Это опять художественная правда. Я – настоящий поэт!

– Авангардист и новатор, – кивнул я. – Даже не сомневайтесь! – И спросил Августину: – Так вы для этого сайт сделали? Чтобы получать приглашения и становиться видимыми? Но как?! Я имею в виду технически – как? Не сомневаюсь, что среди вас есть призраки программистов, айтишники тоже иногда умирают, почему нет. Но это же нужна целая куча железа. Плюс возможность где-то его хранить. И на нём работать. И деньги, чтобы купить домен…

– Да много всего, – нетерпеливо согласилась старуха. – Но нам повезло. Программисты нашлись не среди нас, а среди тех, кто способен нас видеть и слышать. Медиумов – это же в ваше время тоже так называется?

– Медиумов, – подтвердил я. Просто чтобы не молчать.

– Один из них оказался таким же храбрым, как вы, – улыбнулась мне Августина. – Ну, правда, там ещё так удачно совпало – первый из нас, кого он увидел, был призраком его старого друга. Легко нашли общий язык. Собственно, продавать призраков в интернете это его идея. Мы только жаловались, что нам общения не хватает. И объяснили про приглашение – что это работает так. Отлично, конечно, вышло, что нас теперь приглашают в свои дома. Но, по большому счёту, толку от этого мало. Довольны только те, кто любит пугать.

– А есть такие?

– Да естественно есть, – пожала плечами Августина. – Страх – очень сильное чувство. Интересное переживание и хорошая пища для нас. Лично мне от людей хочется большего. Но далеко не всем!

– Ясно, – сказал я. – Это хорошо, что вам не нравится нас пугать. Потому что я как раз хотел попросить за Василия. Он сам к вам со временем, надеюсь, привыкнет. Но не надо, пожалуйста, выходить из подсобки, когда в кофейне клиенты сидят. Испугаются и больше никогда не придут, как те девчонки с почты. А кофейня и так еле держится на плаву. Будет жалко, если закроется. Ну и вам же самим, наверное, это невыгодно? Помещение долго будет стоять пустое, а потом ещё неизвестно, кто сюда въедет. Как повезёт.

– Если новый хозяин нам не понравится, то и не въедет! – заверила меня Августина. – Уж мы ему устроим тёплый приём! Но вы правы, кофейню жалко. Ничего плохого её хозяин не сделал и такой несправедливости не заслужил.

– Это я виновата, – покаялась поэтесса Аврора. – Как сочиню новый стих, сразу хочется прочитать его перед публикой. Так сильно хочется, прямо терпеть не могу!

– Лучше мне читайте, – предложил я. – Всё равно широкая публика не способна вас оценить, а я человек понимающий. Буду приходить по вечерам, перед самым закрытием, чтобы вас послушать, выпить кофе, поговорить. Хотите?

Обе сразу сказали: «Хотим!» – с таким неподдельным энтузиазмом, что я чуть не предложил им бросить Василия и переехать ко мне. В самый последний момент удержался, здравый смысл взял верх. Всё-таки я не настолько общительный. И вообще привык жить один. А вот на работе… Ой, ёлки! Держите меня семеро, иначе трындец.

Но семеро меня не держали. Не было здесь никаких семерых. А только я и два призрака. И совершенно бредовая, но, возможно, лучшая в моей жизни идея. А возможно, наоборот, наихудшая. Тем более, надо проверить, – думал я, пока возился с кофейным аппаратом. – Интересно же, чем это закончится. И как я буду выкручиваться, если всё-таки трындецом.

– Такое предложение, – сказал я призракам. – Надо ещё много продумать, но главное можно обсудить прямо сейчас. Возможно, вам со мной повезло даже больше, чем с тем программистом; впрочем, может и нет, это вам решать. Я вообще сочиняю сценарии для компьютерных игр. Работа отличная, но нестабильная – то есть, то нет. И несколько лет назад, чтобы не чокнуться от безделья, я открыл эскейп-рум, игровую комнату, они тогда как раз только-только в моду входили. Знаете, что это?

– Примерно, – неуверенно ответила Августина.

По её лицу было ясно, что она совершенно не представляет, о чём речь, но надеется быстро сориентироваться в процессе.

– Комната, где много игрушек? – предположила Аврора.

– Можно и так сказать, – невольно улыбнулся я. – Но на самом деле вся комната – целиком игра. Игроков на какое-то время запирают в комнате, им надо оттуда выбраться, разгадывая всякие хитрые загадки и головоломки, в которых содержатся подсказки. Короче, это примерно как детективная пьеса, где ты не зритель, а действующее лицо. Многим людям это настолько нравится, что они готовы платить деньги за возможность так поиграть. Для игр есть много сценариев, но я, конечно, сочиняю свои, ни на что не похожие, поэтому у нас интересно даже очень опытным, всё перепробовавшим игрокам. Мы уже в городе целых шесть комнат открыли; бизнесмен из меня никакой, поэтому с организацией хлопочут другие люди, а я только игры придумываю. Но официально я там хозяин; правда, один из трёх, но думаю, этого должно быть достаточно, чтобы иметь право вас пригласить.