Если Лосяра с Хомяком занимались теперь тем, что подстраивали катастрофы, то, догадался Майки, должны быть сведения и о других, столь же бедственных происшествиях, по виду случайных, а на самом деле... Беда была в том, что Майки не имел доступа к информации! Полистать газеты он не мог; его междумирным глазам доступны были только крупные заголовки, а мелкий шрифт под ними сливался в нечто неразличимое.

Майки нужен был кто-то, кто существовал бы в обоих мирах. Ему нужен был шрамодух.

* * *

Кларенс не умер. Если бы пуля полицейского пронзила ему сердце или хотя бы попала в артерию, на этом история старого пожарного и закончилась бы. Он ушёл бы по туннелю в свет; и, может быть, там, в этом свете, ему открылся бы ответ на вопрос, почему его жизнь пошла наперекосяк.

Но коп не целился ему в сердце. В его задачу не входило убить человека, он хотел лишь разоружить его. Поэтому пуля попала Кларенсу в плечо, раздробила ключицу, словом, доставила кучу неприятностей, но жизни не лишила.

И тут произошло непредвиденное. Несмотря на то, что живой мир частенько забывает своих героев, добрые поступки, однако, имеют дурную привычку напоминать о себе, когда этого меньше всего ждёшь. Так случилось и с Кларенсом.

Когда стало известно, что сумасшедший старик был когда-то пожарным, спасшим немало людских жизней, офицер, всадивший в него пулю, почувствовал, что обязан этому человеку. Нет, это не были угрызения совести, ведь он стрелял из самозащиты, но у полицейского достало сострадания не упоминать в протоколе о вооружённом нападении, и он ограничился лишь обвинением в проникновении на чужую собственность и сопротивлении аресту.

Кларенсу припаяли шесть месяцев в тюрьме, но предложили отменить приговор, если старик согласится добровольно лечь в больницу... ну, вы знаете — в такую, куда помещают людей, разговаривающих с умершими детьми и видящих то, чего нет.

Кларенс согласился. В этот день он отрёкся от своей великой задачи открыть всем правду о Междумире. В этот день Кларенс начал своё долгое, медленное нисхождение к смерти — смерти жалкой и бессмысленной, к тихим похоронам, на которые не придёт никто, кроме людей, по долгу службы заполняющих соответствующие бумаги.

Кларенс знал об уготованной ему участи, ну, да что с того? Ему не повезло, и приходилось с этим смириться. Он поймал двоих демонов, вытащил из них много полезной информации, но к своей цели — доказать миру, что он не больной на всю голову старый дурень, — не приблизился ни на шаг.

Ну и ладно, неважно! Какое ему вообще дело до этого самого мира? Здесь, в лечебнице Холлоу Оук, его собственный личный мирок был уютен и стерилен. Ему регулярно взбивали подушки, постель была мягкая и тёплая. А что лучше всего — здесь не было призрачных детишек.

По крайней мере до того дня, когда один из них пришёл к нему в гости.

Кларенс испустил душераздирающий вопль, когда увидел стоящего перед его кроватью Майки. К счастью, душераздирающие вопли в подобных лечебных учреждениях — скорее норма, чем исключение, так что никто не обратил на него внимания.

— Зачем ты вернулся? — спросил Кларенс. — Тебе мало того вреда, что ты уже причинил?

— Нам нужно поговорить, — ответил Майки, — но не здесь — здесь пол слишком тонкий.

Кларенс видел, какие усилия прилагает Майки, чтобы не провалиться. Старик расхохотался, но Майки проигнорировал его оскорбительный смех.

— Давай встретимся где-нибудь на более-менее твёрдой почве, — предложил он. — В саду.

С этими словами он прошёл сквозь стену и скрылся из глаз. Кларенсу очень хотелось заставить демона подождать часок-другой, но любопытство заело. Что этот мятущийся дух хочет ему сказать?

* * *

Выследить Кларенса в живом мире оказалось для Майки не так-то легко. Привыкнув путешествовать вместе с Алли, он позабыл, насколько разобщены были оба мира. Без его подруги мир живых, столь близкий, оказался недостижимым, как другая вселенная. Майки был в состоянии превратить себя в любого монстра по своему желанию, но никоим образом не мог повлиять даже на крохотную песчинку в живом мире. Он спокойно проходил сквозь стены, но не мог прислониться ни к одной из них. Он мог увеличить громкость своего междумирного голоса до такой степени, что казалось, будто это вещает сам Господь, или же наоборот — дьявол, но живому человеку этот голос не был слышен. Майки чувствовал себя беспомощным, а беспомощность он всегда презирал.

Он прожил долгие годы в качестве духа, и всё это время неспособность вступать во взаимодействие с миром живых не имела для него значения. Хотя оба мира соседствовали, Майки легко игнорировал то, что не относилось к непосредственному кругу его существования, не видя и не слыша живых, как мы не обращаем внимания на стук часов или мерцание лампочки. Для него живой мир был всего лишь источником лёгкого раздражения, не более.

Но всё изменилось.

Если не считать редких случаев явления призраков да столь же редкого скинджекинга, живые, несмотря на близкое соседство, не подозревают о существовании незримой вселенной неживых.

Мэри изменила положение дел. Она воспользовалась услугами скинджекеров, чтобы взорвать мост, и это событие привело в действие некий сложный механизм, настолько тонкий, что о нём никто и не догадывался. Никто, кроме Кларенса, который мог видеть оба мира одновременно. Старик и был тем связующим звеном, которого так не доставало Майки.

Но с Кларенсом Майки связывал и другие, куда более далекоидущие планы.

* * *

— Мне нужна твоя помощь.

— Да что ты? — подивился Кларенс. — И с чего это мне, скажи, помогать тебе?

Они сидели в саду, который даже сейчас, в декабре, был наводнён пациентами. Медперсонал украсил голые ветви вишен и яблонь шарами и мишурой, но это лишь ещё больше подчёркивало зимнюю обнажённость деревьев. По саду прогуливался дежурный, следящий за тем, чтобы больные не учинили чего-нибудь себе во вред. Разговор с самим собой в число рискованных занятий, видимо, не входил.

— Помочь мне в твоих же интересах, потому что я могу доказать людям, что ты не псих, — сказал Майки. — Правда, не всем. Но всё же немногим людям могу. Тем, например, кто тебе дорог.

— Мне никто не дорог.

Но эти слова Кларенса прозвучали как-то не очень убедительно, поэтому Майки ждал продолжения, и оно не замедлило последовать:

— Ну, разве что мой сын... Но он не знает даже, что я живой, так что, может, лучше...

— Я знаю кое-кого, кто заставит твоего сына поверить тебе. Но мне нужна твоя помощь, чтобы найти её.

— На случай, если ты не заметил: здесь психиатрическая лечебница. Я, может, и заявился сюда добровольно, но стоит мне отсюда уйти, как обвинения против меня восстановят.

На что Майки возразил:

— Это если они тебя найдут.

Кларенс немного поразмыслил.