– Я так и думала…

– Что? Вы хотите сказать, что ЗНАЛИ об этом?

– Догадывалась. Должно было случиться что-то в этом роде.

Василевский пожал плечами:

– Не понимаю, объясните.

– Дмитрий Алексеевич, смею предположить, что вы спите очень чутко, так?

– Да… А откуда вы знаете?

– Я же сказала: предполагаю. И ваша жена знает, что вы спите чутко?

– Ну, конечно! Мы ведь вместе спим. Если вдруг Лорд ночью залает, я сразу просыпаюсь и подхожу к окну, посмотреть, не лезет ли к нам кто-то. А она, например, лая не слышит. Но если я встаю, тут уж и она просыпается и ворчит, что я ее разбудил.

– Ну, конечно! Поэтому Инне и нужно было, чтобы вы в ту ночь спали крепко и ничего не чувствовали!

– А… чего я не должен был чувствовать?

– Как она приложила вашу руку к рукоятке пистолета.

Хорошо, что Василевский сидел. И хорошо, что в кресле – оно поддерживало его с трех сторон. Он с минуту просто молча смотрел на меня, не в силах сказать что-либо, потом сдавленным голосом спросил:

– Что?! Что вы сказали, Татьяна? Я не ослышался?!

– Нет. Это Инна, пока вы спали, вложила вам в руку пистолет, с которого она перед этим предусмотрительно стерла отпечатки пальцев настоящего убийцы.

– Татьяна, а…

Я приложила указательный палец к губам и тут же быстро указала им на дверь. Мне послышалось, что за ней что-то прошуршало. Василевский понял, что я предупреждаю его о том, что нас подслушивают. Он встал и на цыпочках подошел к двери. Помедлив пару секунд, он резко распахнул ее. За дверью стояла Инна. Она опешила от такого неожиданного поворота событий, вздрогнула и сказала, заикаясь:

– Дорогой, а… это… может, вам чай сюда принести?

– Нет, спасибо, не стоит. Мы сейчас придем в столовую и там попьем.

– А-а… Ну, тогда… ладно. – Инна быстро повернулась и ушла.

– Раньше за ней такого не водилось, – растерянно сказал Василевский тихим голосом, возвращаясь в свое кресло. – Татьяна, вы уверены в том, о чем только что мне сказали? Это очень серьезное обвинение!

– А у вас есть другое объяснение? Или, может, вы были еще у кого-то в гостях в… таком же состоянии?

– Нет, разумеется…

– Дмитрий Алексеевич, если вы сомневаетесь, для чего именно Инна напоила вас в тот вечер, тогда ответьте мне на такой вопрос: если бы вы были абсолютно трезвым и во сне вам в руку вложили бы пистолет – а он холодный и железный – да еще прижали бы к нему ваши пальцы, вы проснулись бы от такого ощущения?

Василевский глубоко задумался и, помолчав некоторое время, честно ответил:

– Думаю, да, я бы проснулся…

– Вот вам и ответ! А так вы спали блаженным сном младенца и ничего не знали – вплоть до этого момента. Вы же сами говорили – это просто мистика, что ваши отпечатки вокруг оказались на пистолете, а я вам сказала, что в мистику не верю, что этому обязательно найдется вполне реальное объяснение.

– Но, Татьяна, для чего Инне это понадобилось? Она ведь прекрасно понимала, что подставляет меня!

– Вот именно, что понимала.

Василевский потер лоб рукой.

– Значит, она хотела меня подставить… Но кто же тогда убил Антона? Неужели сама Инна?

– Думаю, на этот вопрос я отвечу вам завтра. Нет, я, в принципе, догадываюсь, просто хочу убедиться в одной детали. Потерпите немного. Когда у меня появятся твердые доказательства, я сообщу об этом и милиции, и с вас снимут обвинение.

– Нет, я все-таки не могу поверить: Инна пыталась меня подставить?! Ну, хоть вы меня убейте, но это дикость! – не унимался Василевский.

– Убивать вас никому не надо, достаточно одного трупа в этом деле, а если вы не верите мне, пойдите завтра в милицию к Мельникову и спросите его… Он допрашивал сегодня вашу жену, и она дала показания против вас. Сказала, что вы с Антоном были совсем и не в дружеских отношениях, что он вас шантажировал, а вы хотели его уволить.

– Что?! Инна так сказала?! О, боже!

– Да, Дмитрий Алексеевич, как ни тяжело мне это говорить вам, но вы – заказчик, вы заказали и оплатили расследование этого дела, так что вам я обязана сообщать все сведения, которые добываю. Согласно нашему договору.

Василевский вскочил и нервно заходил по маленькой комнате взад-вперед, натыкаясь на стены.

– Так это что же получается? Инна хотела подставить меня? Зачем? Чем ей плохо жилось со мной? Дом, деньги, машина – все у нее есть! Каждый год за границу ездили… А теперь вот – отпечатки на пистолете, клевета на допросе… Так она сделала это НАРОЧНО?!

– А вы считаете, что она нечаянно проговорилась? Ее допрашивали под протокол, там стоит ее подпись…

Ну, и что мне делать? Добить его сегодня или перенести казнь на завтра? Закончить все одним разом или растянуть пытку, нанося удары порциями? И я решилась.

– Дмитрий Алексеевич, так не хочется сообщать вам еще одну неприятную новость, честное слово, но…

– Как, еще неприятности?! Черт! Татьяна, откуда вы их берете?

– Результаты расследования, знаете ли…

– Ладно уж, добивайте, – Василевский махнул рукой и сел в кресло, опустив голову.

– Дмитрий Алексеевич, мне кажется, ваша жена… э-э… вы, случайно, не замечали в ней особой симпатии к… женскому полу?

– Что?! Вы хотите сказать, что Инна – лесбиянка?!

Я отвела глаза. Я представляла, что сейчас испытывает Василевский, получив ТАКОЕ известие.

– Вот вам и мотив – упечь вас далеко и надолго, а самой остаться свободной и богатой, – тихо сказала я.

Василевский молчал. Он закрыл глаза и качался в кресле взад-вперед. Наконец, он вымолвил глухим сдавленным голосом:

– Татьяна, у вас больше нет для меня подобных новостей?

– Пока нет. Завтра будет известно имя убийцы.

– Хорошо, значит, до завтра мне еще можно пожить… Мне надо все обдумать… Как это все, однако… Черт! А я-то радовался, идиот, что вышел из СИЗО, думал, все плохое позади. А его, вон, и впереди еще полно…

Я встала.

– Кстати, вы знаете, где ваша дочь?

– Да, мне сказали. Она в больнице. У нее отравление. Лариса приезжала и вызвала ей «Скорую». Черт, давно надо было сделать это самим… А что?

– Больше вы ничего не знаете?

– Нет. Завтра утром я позвоню Ларисе, спрошу, в какой больнице лежит Кристина, и съезжу навестить ее. А что? Почему вы спросили об этом?

Так он еще не знает, что скоро станет дедушкой?! Интересно, а эта новость для него – плохая или хорошая? Пожалуй, лучше я ему ничего не скажу. Пусть узнает об этом от Ларисы Николаевны или еще от кого-то.