их было немного на фоне большого количества простых граждан, желающих заключить союз с Карфагеном. Некоторое время Марцелл внимательно наблюдал за маневрами пунийцев, а затем подозвал к себе трибуна и велел выводить легионы из города. Заметив недоумение на лице подчиненного, командующий пояснил, что не собирается атаковать врага, а хочет дать бой непосредственно от обороны. Если легионеры встанут недалеко от городских стен, то окажутся под прикрытием легковооружённой пехоты, которая займет позиции на укреплениях Нолы. Лобовую атаку карфагенян манипулы, вне всякого сомнения, выдержат, а Ганнибал, в свою очередь, не сможет обойти квиритов конницей с флангов и тыла. Поэтому есть неплохой шанс сразиться с пунийцами на равных в открытом бою.

Ганнибал был немало удивлен, когда распахнулись ворота Нолы и оттуда стали выходить римские легионы. Быстро закончив построение, противник изготовился к бою. Но карфагенский полководец не спешил отправлять своих воинов вперед. Он видел, что на городских стенах полно вражеских легковооруженных воинов, и понимал, что в сложившейся ситуации атака может привести к очень большим потерям. Да и от конницы при таком положении дел толку мало. Ганнибал медлил, Марцелл тоже оставался на месте. Через некоторое время пунийцы ушли в лагерь, а римляне в Нолу.

На следующий день противники вновь построились друг против друга, но в сражение так и не рискнули вступить. Между отрядами легковооруженных воинов происходили мелкие стычки, но дальше этого дело не шло, поскольку как Марк Клавдий, так и Ганнибал понимали цену малейшей ошибки. Оба хотели действовать наверняка. Поэтому в течение нескольких дней ситуация повторялась с завидной регулярностью – тяжеловооруженная пехота застыла в правильном строю, а мобильные войска сражаются друг с другом на открытом пространстве. Трудно сказать, как долго продолжалась бы эта игра в кошки-мышки, когда непредвиденные обстоятельства заставили Марцелла изменить тактику.

Командующему доложили о том, что жители Нолы сговорились с Ганнибалом. Как только римляне в очередной раз выйдут за городские укрепления, то сторонники пунийцев в Ноле закроют за ними ворота и захватят стены. Всех оставшихся в городе воинов Марцелла планировалось перебить, армейский обоз разграбить, а затем впустить в Нолу карфагенян. Оценив складывающуюся обстановку, претор решил нанести удар на опережение. Но не по заговорщикам, а по армии Ганнибала.

На рассвете претор разделил своё войско на три отряда. У центральных ворот была собрана ударная группировка, в состав которой вошли бывшие легионеры Варрона, воины Морского легиона, а также римская конница. Ещё у двух ворот Марк Клавдий расположил новобранцев, велитов и союзную кавалерию. Гражданам Нолы под страхом смерти было запрещено находиться вблизи стен и ворот, а чтобы приказ не был нарушен, за жителями присматривали воины охранения. Им же было поручено наблюдать за армейским обозом. Многочисленной обозной прислуге было велено взять колья и находиться в районах, примыкающих к городским воротам, чтобы перегородить путь вражеской коннице при попытке прорваться в Нолу. На городских укреплениях остались лишь редкие дозорные, наблюдающие за всеми перемещениями пунийцев. Марцеллу оставалось только ждать.

Вскоре из лагеря вышла карфагенская армия и построилась в боевой порядок. Но время шло, а римляне так и не появлялись. Ганнибал видел на стенах одиноких караульных, но не видел римскую армию и терялся в догадках, что бы это могло означать. В итоге он пришел к выводу о том, что квириты узнали о намерениях горожан и теперь просто боятся выйти за ворота. Ганнибал решил воспользоваться ситуацией и начать штурм города, поскольку был уверен в том, что, как только начнется приступ, горожане ударят в спину римлянам. Распорядившись выкатывать из лагеря метательные машины и нести лестницы, карфагенский военачальник стал выбирать место для атаки.

Боевые порядки пунийцев нарушились, многие воины отправились в лагерь за осадным снаряжением, а оставшиеся в строю положили на землю щиты и копья, а сами уселись рядом. Солдаты весело переговаривались между собой, предвкушая, как войдут в Нолу и разграбят добро римлян. Но идиллия закончилась быстро, поскольку распахнулись городские ворота и под звуки труб легионеры пошли в атаку.

Карфагеняне были застигнуты врасплох, но не растерялись, схватили оружие и устремились на римлян. Атака получилась неорганизованной и спонтанной, боевой строй пунийцев оказался нарушен, чем римляне и воспользовались. Гастаты и принципы забросали врагов пилумами, после чего сдвинули большие щиты и бросились вперед. Началась рукопашная схватка, во время которой из Нолы вышла римская конница, обошла сражающихся противников и ударила по карфагенской пехоте. Одновременно справа и слева распахнулись городские ворота и в атаку устремились вспомогательные отряды римлян под командованием легатов Публия Флакка и Гая Аврелия. Конница союзников развернулась широким фронтом и стала заходить пунийцам в тыл. Галлы и иберы дрогнули, попятились, а затем обратились в бегство.

Но до победы римлянам было далеко, как до луны. Ганнибал бросил в бой ливийскую пехоту, вооруженную римским оружием. Ливийцы метнули копья, рванули из ножен мечи и ударили по центру римских позиций. Противники сошлись щит в щит. Одновременно испанская и галльская кавалерия слаженным натиском опрокинула римскую конницу, а нумидийские всадники атаковали союзников и привели их ряды в полное расстройство. Бросив осадное снаряжение, к месту битвы бежали из лагеря тысячи карфагенян, а кельты и иберы, переведя дух, снова вступили в бой. Армия Ганнибала навалилась на войско Марцелла и стала оттеснять его к городским укреплениям. Претор понял, что пришло время выводить войска из битвы, иначе всё закончится не так, как он планировал. Приказав воинам с кольями выдвинуться к воротам и в случае опасности преградить путь вражеской коннице, Марк Клавдий велел трубить отход. Отбиваясь от наседавшего врага, римляне стали отходить в Нолу. Ганнибал приказал противника не преследовать и отвел своё потрепанное войско к лагерю, после чего отправил людей собирать раненых и подбирать тела павших. Сражение закончилось.

Итоги этого достопамятного боя античные авторы оценили по-разному. Плутарх считает, что «В тот день войско Ганнибала впервые отступило перед римлянами и поспешно укрылось в своем лагере, оставив на поле боя много убитых и раненых. Говорят, что карфагенян погибло свыше пяти тысяч, а римлян – меньше пятисот. Правда, Ливий не считает поражение карфагенян особо значительным, а их потери такими многочисленными, но, по его мнению, Марцеллу эта битва принесла великую славу, римлянам же, после стольких бедствий, – поразительную бодрость и отвагу, ибо они разуверились в том, что враг их неодолим и неуязвим, увидев, что и он, в свою очередь, способен терпеть неудачи» (Marcell. 11). Это очень интересное утверждение, поскольку именно Тит Ливий всегда отличался тем, что всячески превозносил мнимые и реальные победы своих соотечественников. В этот раз писатель очень осторожен в своих выводах: «Я не