– Рик, дай время ей…

– Нет. Больше никакого времени. Ничего больше нет, понимаешь? Я сам своими руками уничтожил всё. Буквально всё, потому что захотел её. Надолго. Для себя. И лучше бы проверил естественным путём, но нет… они запутали меня. Они заставили меня верить в ложь, заведомо зная, что Анна чиста. Абсолютно.

– Рик, так же нельзя. Да, ты ошибся, но у тебя были на то причины. Анна поймёт, и теперь мы сможете…

– Что сможем? Жить в любви и солнечном мире? Нет. Не будет. Я скатился до своего отца. Я не умею быть мужем. Не хочу им быть, потому что не создан для этого. Я его сын, Дино, и вместо того чтобы понять Анну, я думал членом. Как он. Не будет мне счастья в этом мире. Потому что не заслужил ничего. Предал мать. Значит, так тому и быть. Я возвращаюсь в Нью-Йорк, а она… она пусть закончит путешествие с теми, кто ей верит. А я ублюдок, каким меня видел дед. Мою мать тоже продал уроду, который убил её. Я их продолжение и Анна не заслуживает такой участи, как я. Растопчу эту розу, уж лучше одному. Подготовь всё к моему отлёту.

– Но, Рик…

Отмахнулся и вышел из здания, чтобы самому принять свои слова. Ведь прав. Пытаясь копаться в тайнах Анны, я забыл о том, что сам наполнен отвратительным коктейлем. Ложь. Всё было ложью.

Прокручивая в голове каждую минуту с первой встречи, теперь видел всё иначе. Страх в глазах. Никакой игры. Она жила в аду там, в этом таборе. И они продали её, как неживое существо. А я купил. Затем что-то произошло со мной, прислушивался к каждому её слову, ловил взгляды и наслаждался улыбкой. Поцелуями. Нежны, настолько воздушны были те минуты, когда позволил себе ласкать её маленькое тело, боясь сделать больно. Раздавить её собой, а она словно не чувствовала моей силы, прижималась и находилась в ином мире. В своём. И пути мне в него теперь нет. Она права. Полностью права. Ублюдок я, который должен довольствоваться только падалью.

Но всё же, несправедливость по отношению ко мне за долю секунды взяла вверх над разумом, и я достал из брюк телефон. Нашёл в контактах необходимый номер и нажал на него.

– Рикардо, сынок, как рад тебя слышать. Надо же у меня теперь два сына, – сладко пропел мужчина на том конце провода.

– Почему? – Единственное, что смог спросить, пока внутри всё отторгалось от голоса Баро.

– Не понимаю тебя.

– Зачем нужно было говорить всё это про неё? От чего мне лечить свою жену, если она невинна?

– Оу, ты уже добрался до нашего свадебного подарка. Да, нам пришлось прибегнуть…

– Ложь. Ты врёшь, Баро. Все мне лгали там, особенно Питер. Для чего? Я не убийца. Ты надеялась на это?

– Боже помилуй, какие глупости, сынок…

– Я не твой сын, Баро. Я для тебя никто. Я купил у тебя дочь, которую ты облил дерьмом, и подговорил всех для этого. Почему? Она много знает о твоих проигрышах? Или всё ещё хуже? Чтобы я не посадил тебя или же не прикрыл весь ваш табор?

– Рикардо, послушай…

– Нет. Теперь ты меня слушай, Баро. Дочери у тебя больше нет. Она моя. Эта девушка сирота и я сделаю всё, чтобы ни ты, ни твой народ никогда больше не приблизились к ней. Я богат и мои связи намного крепче, чем ваш криминальный мир. Поэтому слушай и запоминай. С этого момента ты забудешь о том, что у тебя была Анна, и я женился на ней. Ни евро больше не получишь, а я узнаю, что скрывает ещё моя жена. И тогда берегись. Если хоть когда-то в прошлом ты тронул её, причинил ей боль или же бил, уничтожу. Раздавлю как мокрицу. И не думай, что тебе кто-то поможет. Никто. Люди обожают деньги.

– Рикардо, я понимаю, что сейчас ты зол. Но никто не выдумывал…

– Я всё сказал, Баро. Единственный человек, которому предпочту верить, это моя жена. И рискни нарушить мой приказ – не приближаться к ней, не звонить, не писать, забыть – я выполню свою угрозу. Хорошего дня, Баро. Прощай.

Отключив звонок, спрятал телефон в карман брюк и поднял голову, не видя ничего перед собой.

Баро что-то всё же хочет от Анны, просто так он её не отдаст. И хоть теперь и мне запрещено думать об этой девушке, но не позволю причинить боль ей. Любой. Физической или эмоциональной. Придётся поднять все связи, чтобы сделать её сиротой. Возможно, когда-нибудь я прошу себя за веру в слухи. Возможно, когда-то позволю себе снова помечтать. Возможно, когда-нибудь докажу ей, что могу быть тем, за которым у неё будет возможность не прятаться, а отдыхать. Возможно, когда-нибудь признаюсь себе, что девушка значит для меня нечто большее, чем просто очередная пассия. Возможно, но пока не готов. Устал…

– Доброе утро, дорогая, – меня за плечи приобняла Мили, а я не шелохнулась. Так и сидела в кресле, опираясь подбородком в колени.

– Завтрак уже остыл. А послезавтра мы оканчиваем наше путешествие, – продолжила она.

После приступа обиды и унижения, затем злости, пришла такая пора, как уныние. Точнее, пустота и апатия. Есть не хотелось, даже рисовать не могла, потому что пальцы не слушались. Они желали творить и запечатлеть глаза. Его глаза. А мне больно внутри. Так опасно терзается сердце из-за того, что тихо. Всюду тихо. Вокруг меня непроглядная тишина и это давило. Последний раз видела Рикардо в больнице вчера. И всё. Его не слышно и не видно, словно одна. Но ведь так и было. Он вынудил меня, увидеть свой страх, и не радовало то, что он ошибся. Винила ли я его? Да. Сначала ненавидела, плакала, желала сбежать, металась. А сейчас уже нет. Он упомянул о том, что ему рассказал про меня Питер. Но не я это была. Софи. И её это грехи. Я же несу их на своих плечах и должна молчать. Если бы была возможность рассказать ему всё, с самого начала, то сделала бы это. Не было. Мне до ужаса страшно было думать и предполагать последствия того, что последует после моей правды. Да и разве поверит? После всего, даже после того, как насладилась его губами, он не верил. Разве что-то изменилось с тех пор, когда доказала свою невиновность, но сделала это ради собственной души. Мне плохо оттого, что он считал меня Софи. Как и все видели её, кроме Мили и Эша. Меня больше не существовало, а только незнакомка, которую все жаждали воскресить. Нет, я непохожа на неё. Она рассказывала, что как только познаешь вкус поцелуев и страсти, то отправишься в долгое путешествие, меняя компоненты. Мне не хотелось. Ничего уже не хотелось в этой тишине.

– Мари…

– Её больше нет, Мили. И не появится она. Умерла, – тихо перебила подругу и подняла на неё глаза.

– Детка, хватит. Следовало это сделать раньше. Когда-нибудь пришло бы время, и ты сама пожелала бы стать для Рикардо не только фиктивной женой. Всё к этому и шло. Отрицай, что не было бы такого, если бы не ночь и фильм. Выдумай ещё причину, почему ты это сделала. Но всё будет ложью, оправданием. Он для тебя, милая. Этот мужчина создан для тебя и тот факт, что вы встретились, говорит о многом. Ты нужна ему, как и он тебе.

– Ну да. Я и не отрицаю, что дура. Не отрицаю, что хотела. Не отрицаю, что гадко от этого. Не отрицаю, что нужна ему, как фиктивная жена и шлюха. Но отрицаю, что люди могут быть созданы только для одного. Отрицаю и не верю. Поэтому не нужно мне рассказывать очередную сказку про любовь. Нет. Её нет, и не было, – резко ответив, встала с кресла и подошла к окну.