жил Энгус отличались большой роскошью. Окна были задрапированы бархатом с кистями. Винтажная мебель с витиеватой вышитой обивкой подпирала стены с фигурными буазери и шелковыми обоями. В темных просторных помещениях царила пустота и мерное тиканье часов. Каждый кабинет был похож на музей дорогих вещей. Старинное оружие, чуть тронь — рассыпется, и книги. Боже, какие там были книги в позолоченных переплетах с латинскими названиями и на языках, которые мне не знакомы. Но как это было все не вовремя, когда внизу умирает бесценный для тебя мужчина.

В одной из комнат, я чуть не присела от страха, увидев целую стену фарфоровых кукол в старинных платьях. Здесь были и маленькие пупсы, и малышки в колясках, и крупные чудовищно реалистичные куклы в половину взрослого человека. Они сидели и лежали, вперив свои стеклянные глаза в нас так жутко, что если бы в этот момент все разом произнесли механическое: «Мама!», то у меня остановилось бы сердце.

Дым еще не добрался до верхнего этажа, но и здесь уже среди пыльных ароматов дубового дерева проскальзывал едкий запах горящего пластика. Ничего, способного срезать замок на лестнице, мы так и не обнаружили. Ни кухни, ни мастерской. Лишь спальни, диваны, кресла, пистоли, копья, книги, куклы, рояль и большой телевизор.

Войдя в дальнюю комнату, стараясь не шуметь мы увидели высокое каминное кресло напротив не занавешенного огромного окна. Над спинкой кресла виднелась макушка женской головы, похоже, миссис Энгус уснула, созерцая вид огней и вереницу машин, ползущую как люминесцентная змея сквозь ночной город. Одному богу известно, сколько стоит вид из этого окна, но думаю миллионы. И еще добавим к ним рояль, стоящий рядом с откинутой крышкой.

— Не дышит… — прошептал у порога парень. — Но теплая, как мы.

Оставив всех троих у комнаты с роялем, я в отчаянии бросилась назад. Мне нужен был вампир, при чем срочно!

Пусть знакомятся без меня с женой Энгуса или его очередным экспериментом. У меня нет времени на это. Лучше бы здесь и вправду была злая собака. У бы нее хотя бы была цепь.

Я быстро направилась к двери, вооружившись длинным металлическим подсвечником, который стоял на полу в одной из спален. Он показался мне кованым и довольно крепким, чтобы поработать ломом.

У самой двери вместо девушки, которая ждала нас, дверь подпирала тяжелая тумба. Странно, на полу, могу поспорить, лежали несколько капель крови, небрежно стертые ботинком. Возможно, так и было до нас. Я отправилась на лестницу.

Мокрые тряпки ждали меня у решетки с замком. Здесь стало ощутимо жарче и тяжелее дышать, и жар этот шел как раз с нижнего пролета.

Я попыталась протиснуть свой ювелирный лом в душку замка, но витые элементы не давали сделать это. Все бесполезно, эта штука не сорвет замок. Но может, им я смогу отогнуть немного прутья перил. Надавив на подсвечник, я чуть прогнула один прут. Еще немного, и еще. Голова пролезет, значит смогу спуститься вниз. Что дальше?

Попробуем пробиться в фойе и к центральному лифту. Может, сможем попасть на главную лестницу. Пожар наверняка уже тушат.

Я протолкнула сочащиеся водой одеяла через перила и прыгнула на них вниз. Больно ударилась ногой и почти подвернула лодыжку, но немного покрутив ногой, поняла, что пронесло. Поплотнее намотав полотенце на лицо, схватила одеяла и в сгущающемся дыму побежала к лаборатории. Выход с лестницы был со стороны зверинца.

Позади раздался странный шаркающий звук, и, от неожиданности обернувшись, я едва не врезалась в клетку с мертвой обезьяной. Похоже, не все животные покинули свою тюрьму. У мертвого примата в клетке от подбородка до плеча была обглодана шея, в черных звериных волосах застряли ошметки плоти.

Мысль о злой собаке вновь пришла мне на ум, но я старательно гнала ее прочь. Кастрюля! С половником. Стояла в углу раковины и на дне оставалось полстакана густой как сметана с сывороткой крови. Подхватив ее, я ринулась в открытую дверь, закашливаясь и пригибаясь, силясь рассмотреть в уже густом дыму большую клетку.

Доковыляв до нее на четвереньках, не поднимая головы, я бухнула кастрюлю на деревянный пол и заводила руками по нему в грязной пелене, разъедающей глаза.

Пусто! Он пропал. Кто-то забрал его. Куда? Куда?! В панике я, забыв об одеялах, на коленях поползла к дверям лифта, из них медленно валил густой, как непроглядная ночь, черный дым. Глаза резало, и слезы стали мешать видеть. Мне трудно было рассмотреть дорогу, пробираясь вперед, слепо шаря руками, и я начала подозревать, что не дойду, когда впереди замаячили полусогнутые фигуры, и послышались голоса.

Один из них я узнала — девушка с виллы Лопе, которая помогла мне бежать, возможно, она знает, кто забрал Олава!

Я поползла к ним, в дыму глубже вжимая лицо в шарф. На корточках у дверей лифта они удерживали вскрытые створки, намереваясь спуститься в шахту.

— …кинь баллон вниз, прижмем им дверь внизу.

— Взорвется…

— Пустой. Видишь вентиль, шкала на нуле.

— Баллон-то под давлением, дура. — Гневно ответил ей мужчина, спрыгнув вниз.

— Держу, давай. — Раздалось приглушенное кашлем снизу.

Я добралась до них, когда силы практически иссякли, отдышавшись и утирая слезяшиеся глаза мокрым грязным полотенцем, прохрипела:

— Где Олав?!

— Может, звери утащили. Знаешь, меня больше заботит судьба живых, чем мертвых. Пригнись пониже, сможешь дышать.

Я практически упала лицом на пол, пытаясь что-то рассмотреть вокруг. Парень слева с надеждой в голосе заговорил:

— Если мы доберемся до главного лифта, то ловушка схлопнется. Перекроет доступ кислорода на верхние этажи, он нам не остро необходим. Нет кислорода — нет огня. Это хорошо задержит пожар.

— Но мне нечем будет дышать, — вдруг осознала я. — А другие люди?

— Три трупа небольшая цена за выживание семнадцати. Что за… мать твою? — Парень, который держал двери, с ошарашенным видом смотрел мне за спину.

— Сзади! — Закричала девушка, кидаясь ко мне, но ее рука шваркнула в воздухе, когда нечто схватило меня за ноги и по полу потащило назад к клетке.

Задыхаясь криком, я закрыла голову ладонями, защищая лицо от ударов бетонной стяжки, которая словно терка сжигала кожу на щеках и лбу. Дергая ногой, извиваясь словно уж на сковородке, я пару раз приложилась свободной ногой по нападавшему, со всей дури врезав по державшей меня конечности. Определенно это была рука.

Внезапно меня отпустили, и, вскочив на четвереньки, я забилась в угол, озираясь, не видя дальше полуметра перед собой из-за едкой пелены. В сознании мутилось, мне чудился и детский смех, и шорох кружевных платьев. От угарного газа,