– Не веришь, что я его не съем? – приподнял бровь Диаваль, небрежно перебрасывая мышонка с ладони на ладонь и не переставая пристально – очень пристально! – следить за маленьким серым грызуном.

– Не верю, – твёрдо заявил принц Филипп.

– А между прочим, не так давно ты сам съел мышиное сердце, помнишь? Съел и не подавился, – усмехнулся Диаваль, поднося мышонка ближе к глазам. Бедный Саймон, кажется, даже дышать перестал от испуга. – Да-да, приятель, съел. Раз! – и нет.

– Тогда этого требовали обстоятельства, – возразил Филипп.

Малефисента позволила дворцовым стражникам пересадить лорда Ортолана из древесной тюрьмы в повозку. Взмахнула рукой – и от дерева отделилась и клетка, в которой сидел превращённый в сороконожку граф Ален. Охранники столпились возле неё, прикидывая, как бы им так взять клетку, чтобы случайно не притронуться к сидящей внутри неё твари.

– Что ж, ваше величество, поскольку вашей кареты здесь нет, может, вы позволите предложить вам одну из наших скромных повозок? – спросил Джон-весельчак. – К сожалению, нам пришлось передвигаться слишком быстро, так что более удобный экипаж взять с собой мы просто не могли.

– Не волнуйтесь, любезнейший, – успокоила его Малефисента. – Я сама верну их всех в замок.

Она указала рукой в сторону Диаваля, и на кончиках её пальцев вспыхнуло золотистое пламя.

Диаваль выставил вперёд руки, словно пытаясь защититься от волны магической энергии:

– Постойте-постойте, хозяйка! В кого это вы хотите превратить меня на этот раз? А спросить моего разрешения? Ой, только не в собаку, только не в собаку!

– Я думаю, на этот раз тебе понравится, – и Малефисента взмахнула рукой.

Диаваль стал раздуваться словно воздушный шар – и вот уже на том месте, где он только что стоял, появился огромный чёрный конь. Не простой конь, волшебный, с растущими из боков блестящими вороновыми крыльями. А за гриву коня, жалобно пища, держался мышонок.

Охранники смотрели на всё это, глубоко вдохнув, но забыв выдохнуть – то ли вспомнили, как в своё время ворон превратился в дракона, то ли просто были зачарованы, наблюдая за тем, как действует магия. Малефисента с широкой, довольной улыбкой наблюдала за ними.

– Прежде всего, вы должны что-то сделать с Саймоном, – сказал ей Филипп. – Не думаю, что ему нужно лететь. Пусть возвращается с солдатами.

– Ладно. Стань мальчиком, – небрежно взмахнула рукой Малефисента.

Золотистая магическая волна окатила мышонка, и Саймон вновь стал человеком. Он скатился со спины коня и неуклюже поднялся с четверенек на ноги. Вспомнил наконец, как это делается. Затем Саймон огляделся вокруг и, увидев Аврору, низко ей поклонился.

– Исчезнувший парень! – воскликнул Джон-весельчак. – Так он, выходит, никуда не пропадал, просто фея его заколдовала!

От такого повышенного к нему внимания Саймон заметно засмущался.

– Нет, сэр, – сказал он. – Мышонком я был совсем недолго, только самое последнее время. Волшебная леди и принц Филипп освободили меня из клетки, в которой я был заперт много дней. Леди решила, что мне будет безопаснее путешествовать в кармане у принца, и превратила меня в мышонка. С сожалением должен признать, что быть мышонком мне совсем не понравилось, – он робко посмотрел на Малефисенту и добавил, немного помолчав: – Нет, я, конечно, очень благодарен за всё, что вы для меня сделали, волшебная леди. Вы оказали мне огромную услугу, спасибо.

Джон-весельчак посмотрел на клетку с сороконожкой, затем перевёл взгляд на Малефисенту:

– Надеюсь, его вы назад в человека превращать не станете?

– Станет. Обязательно станет, – ответила Аврора, опередив Малефисенту. – Сороконожки не могут давать показания в суде.

– Ты уверена? – недобро усмехнувшись, спросила Малефисента.

Аврора строго взглянула на неё.

– Тогда не раньше, чем мы вернёмся во дворец. Договорились? – сказала Малефисента.

Взгляд Авроры остался прежним.

– Ну ладно, – сдалась Малефисента.

Она небрежно взмахнула рукой. Клетка распалась, и из неё вывалился граф Ален. Ошеломлённый, но в своём прежнем виде.

– Джон! – воскликнул он, пытаясь стряхнуть с себя остатки клетки (труднее всего было вытаскивать их из волос). – Эта ведьма заколдовала меня, наложила проклятие! Надеюсь, ты понимаешь, что ее следует немедленно заковать в цепи!

Джон-весельчак покачал головой и сказал, обращаясь к Малефисенте:

– А ведь вы, похоже, были правы. Теперь нам придётся выслушивать его болтовню всю дорогу до самого замка.

С этими словами он повёл графа Алена к одному из своих всадников.

Ставший крылатым конём Диаваль опустился на колени, чтобы раненому Филиппу было удобнее забраться ему на спину. Филипп уселся, а следом за ним на Диаваля забралась Аврора.

Взмахнув мощными крыльями, Диаваль оттолкнулся от земли и поднялся в воздух. Он взлетал всё выше и выше, а спустя несколько секунд к ним пристроилась и Малефисента. Она неслась на своих крыльях, на её лице расплывалась широкая улыбка, а в глазах горел яркий весёлый огонёк.

Малефисента и по земле ходила очень грациозно, однако её родной стихией всё же был воздух. Она передвигалась в нём с лёгкостью и изяществом танцора, радостно взмывала вверх, пикировала вниз, нарезала круги – одним словом, наслаждалась полётом. За спиной у нее равномерно поднимались и опускались сильные крылья.

Филипп вцепился руками в гриву волшебного коня. Сидящая сзади Аврора одной рукой обхватила принца за талию – с той стороны, где у него не было раны, – и, запрокинув голову, с восторгом наблюдала за облаками. Её золотистые волосы развевались на ветру.

* * *

В ту ночь, безмерно уставшая, Аврора спала крепко, но проснулась рано – когда над горизонтом только-только начинала разгораться золотая заря. Лёжа в постели и наблюдая за восходом солнца, Аврора думала о том, что ей предстоит сделать сегодня, в этот начинающийся день. К тому времени, когда в её спальню вошла Марджори и принесла на подносе завтрак, королева успела принять несколько важных решений.

Поставив поднос, Марджори бросилась к Авроре, обхватила её ладони и воскликнула:

– До чего же я рада, что вы целы и невредимы! Я так боялась за вас!

– Временами я и сама за себя боялась, – призналась Аврора, сжимая пальцы Марджори.

Затем Аврора выпила чаю и съела бутерброд с маслом, а Марджори тем временем взахлёб рассказывала, как танцевала на празднике – даже прошлась с одним из эльфов пару кругов у «майского дерева», – и, покраснев, упомянула о комплиментах, которыми тот её осыпал. Хотя, надо заметить, не обо всех комплиментах.

После завтрака Аврора накинула халат и поднялась по лестнице на следующий этаж, в комнаты принца Филиппа. Она решила, что если уж они могли посреди ночи встречаться у фонтана, то уж теперь, при ярком свете дня, можно обойтись без церемоний, тем более что ей не терпелось узнать, как чувствует себя раненый.