– Поговорим о нем в долгие зимние вечера, идет?

– Как пожелаете, сэр.

– Во всяком случае, готов поспорить, что ваш кузен Джордж не был такой трусливой медузой, как Гасси. И этот наш Гасси оказался способен стать в позу и бросить вызов! Вот что меня особенно поражает, Дживс.

– Вы, вероятно, помните, сэр, что мистер Финк-Ноттл впал в состояние болезненного нервного возбуждения.

– Что правда, то правда. Он теперь сам не свой.

– Очень точно подмечено, сэр.

– Знаете, что я вам скажу, Дживс? Если Таппи до него доберется, он впадет в куда более болезненное состояние… Который час?

– Ровно восемь, сэр.

– Стало быть, Таппи гоняется за ним вот уже два с половиной часа. Дживс, мы должны спасти нашего незадачливого дуралея.

– Да, сэр.

– Все-таки человеческая жизнь – это человеческая

жизнь, верно?

– В высшей степени, сэр.

– В таком случае первым делом надо отыскать придурка. А затем мы сможем обсудить план дальнейших действий. Приступайте к делу, Дживс, и хорошенько прочешите окрестности.

– В этом нет необходимости, сэр. Если вы обернетесь, вы увидите мистера Финк-Ноттла. Он выбирается из-под вашей кровати, сэр.

Клянусь Юпитером, Дживс был совершенно прав.

Гасси собственной персоной выползал, как справедливо заметил Дживс, из-под моей кровати. Весь в пыли, он напоминал черепаху, высунувшую голову, чтобы глотнуть воздуху.

– Гасси! – сказал я.

– Дживс, – прошептал Гасси.

– Сэр?

– Дживс, дверь заперта?

– Нет, сэр, но я немедленно ее запру.

Гасси рухнул на кровать, и на миг мне показалось, что он собирается по примеру прочих обитателей Бринкли схватиться за голову. Но оказалось, он просто смахнул со лба дохлого паука.

– Дживс, вы заперли дверь?

– Да, сэр.

– Кто может поручиться, что этому чертову Глоссо-пу не взбредет в голову снова сюда я…

Гасси хотел сказать «явиться», но слово замерло у него на губах. Едва он произнес «я…», как дверная ручка залязгала и задергалась. Гасси вскочил с кровати и замер, живо напомнив картину Ландсеера «Загнанный олень», висящую в столовой у тетки Агаты. Мгновение постояв в нерешительности, Гасси нырнул в платяной шкаф и забился в угол, прежде чем мы с Дживсом поняли, что происходит. По-моему, пассажиры, опаздывающие к поезду в 9.15, мчались бы не столь стремительно.

Я взглянул на Дживса. Он слегка приподнял правую бровь, только так он и позволял себе проявить обуревавшие его чувства.

– Кто там? – рявкнул я.

– Открывай, черт подери! – заорал Таппи за дверью. – Зачем ты заперся?

Я проконсультировался с Дживсом на языке мимики, то есть с помощью бровей. Он вздернул одну бровь. Я тоже вздернул одну бровь. Он вздернул вторую. Я проделал то же самое. Потом мы оба вздернули обе брови. Что ж, делать нечего – я отворил дверь, и в спальню ворвался Таппи.

– Ну что там еще? – спросил я как можно беспечнее.

– Почему дверь была заперта? – прорычал Таппи.

Находясь в отличной форме по части вздергивания бровей, я с успехом продемонстрировал свое умение.

– По-твоему, человек лишен права уединиться, Глоссоп? – строго осведомился я. – Хочу переодеться, поэтому распорядился, чтобы Дживс запер дверь.

– Подходящий предлог! – злобно прошипел Таппи и, кажется, еще добавил: «Идиот несчастный!» – Думаешь, я поверю, будто ты боишься, что толпы любопытных вдруг нагрянут полюбоваться тобой в исподнем? Ты запер дверь потому, что прячешь Финк-Ноттла, эту змею подколодную. Я сразу тебя заподозрил и вернулся проверить. Обшарю всю комнату дюйм за дюймом. Уверен, он где-то здесь… Что у тебя в шкафу?

– Одежда, – сказал я, снова пытаясь взять небрежный тон, хотя вряд ли моя попытка увенчалась успехом. – Обычная одежда английского джентльмена, приехавшего погостить в загородный дом.

– Лжешь!

Вряд ли ему удалось бы уличить меня во лжи, замешкайся он со своим обвинением секунду-другую, потому что едва оно успело сорваться с его губ, как Гасси в шкафу уже не было. Я высказывался по поводу скорости, с которой он нырнул в шкаф. Так вот, она была ничтожно малой в сравнении со скоростью, с которой Гасси оттуда вынырнул. Что-то неясное со свистом пронеслось мимо меня, и оказалось, что Гасси уже нет среди нас.

Думаю, Таппи удивился. Вообще-то я даже в этом уверен. Несмотря на апломб, с которым он заявил, что в шкафу хранится Финк-Ноттл, он был явно ошарашен, когда Гасси просвистал мимо нас со скоростью света. Таппи громко булькнул и отскочил футов на пять. Однако в следующий миг самообладание к нему вернулось, и он стремглав вылетел из комнаты в погоне за Гасси. Не хватало только тетушки Далии, вопящей: «Ату его!» – или что там у них полагается вопить в таких случаях, чтобы вы получили картину под названием «Члены охотничьего клуба «Куорн» на лисьей травле».

Я рухнул в первое попавшееся кресло. Бертрам не из тех, кого можно с легкостью обескуражить, но тут заварилась такая каша, которую вовек не расхлебаешь.

– Дживс, – сказал я, – это уж слишком.

– Да, сэр.

– Голова идет кругом.

– Да, сэр.

– Думаю, будет лучше, если вы меня оставите. Надо хорошенько все обдумать.

– Да, сэр.

Дверь затворилась. Я закурил сигарету и принялся размышлять.

Уверен, любой на моем месте весь вечер ломал бы голову без всякого толку, но мы, Вустеры, одарены сверхъестественной способностью ухватывать суть вещей, и, думаю, от силы минут через десять я уже знал, что надо делать.

По моему разумению, дело можно было уладить, только поговорив с Анджелой по душам. Ведь именно она устроила весь этот тарарам, повела себя, как глупая гусыня, сказав «да» вместо «нет», когда Гасси под воздействием спиртного, с одной стороны, и нервного возбуждения, с другой, предложил ей соединиться в браке. Надо всыпать Анджеле по первое число и заставить ее дать Гасси отставку. Четверть часа спустя я набрел на негодницу в беседке, где она пила что-то прохладительное, и сел с ней рядом.

– Анджела, – начал я, и если вы сочтете, что мой голос звучал слишком сурово, хотел бы я послушать, как звучал бы на моем месте ваш голос, – все это совершенный бред.

Она вышла из задумчивости. Потом вопросительно на меня посмотрела:

– Прости, Берти, я не слышала. Ты сказал, что у тебя бред?

– Я говорю не о себе.

– Ох, прости, значит, мне показалось.

– Если бы у меня был бред, я пришел бы разговаривать с тобой?