Грейс взглянул на Лиззи Мантл:

– Похоже, ты права. Этого вполне достаточно, чтоб объявить его подозреваемым.

Элисон Воспер понравится, думал он. Ей всегда нравится фраза: «У нас есть подозреваемый». И она, в свою очередь, хорошо будет выглядеть в глазах своего босса, главного констебля. А когда ее босс рад, и она тоже радуется.

А когда она радуется, то оставляет Грейса в покое.

11 сентября 2001 года

Освежившись после душа, смывшего с волос серую пыль и отчасти помогшего протрезветь, Ронни улегся на розовое махровое покрывало с двумя прожженными дырками. В комнате за тридцать долларов за ночь изголовье у кровати не предусмотрено, поэтому он уткнулся затылком в голую стенку, глядя новости на мутном экране отработавшего свой срок телевизора и куря сигарету.

Наблюдал, как два самолета опять и опять врезаются в башни-близнецы. Горит Пентагон. Мрачное лицо мэра Джулиани, прославляющего нью-йоркскую полицию и пожарных. Мрачное лицо президента Буша, объявляющего войну терроризму. Мрачные лица серых призраков.

Тусклые низковольтные лампочки в комнате усугубляли общую мрачную атмосферу. Пришлось раздвинуть унылые шторы, за которыми открывался вид на стену соседнего дома. В этот момент весь мир за стенами маленькой комнатки был унылым и мрачным.

Однако, несмотря на головную боль после выпитой водки, Ронни не чувствовал уныния. Потрясение от увиденного, от того, что натворили те самые самолеты, – да. Но здесь, в этой комнатке, он в безопасности. Может предаться своим мыслям.

Нельзя не понять, что сама собой представилась возможность, которая бывает раз в жизни. Не беда, что в номере «Дабл-ю» много чего осталось – билеты на самолет, паспорт, белье. Его это не огорчает, а радует.

Ронни посмотрел на мобильник, в тысячный раз убедился, что аппарат выключен. Охваченный паранойей, он все боялся, чтобы телефон самовольно опять не включился. Чтобы с другого конца не донесся радостный вопль Лоррейн или, скорее, ругань за то, что не звонит.

Что-то шмыгнуло по полу – темно-коричневый таракан длиной почти в полдюйма. Известно, что тараканы – одни из немногих живых существ, способных пережить ядерную войну. Достигли совершенства в процессе эволюции. Выживают те, кто лучше приспосабливается.

Что ж, это он тоже умеет. И теперь, когда план обрел форму, он точно знает, каким должен быть первый шаг.

Ронни пошел к мусорному ведру, вытащил из него пластиковый пакет. Взял из кейса красную папку и положил туда, считая, что его вряд ли ограбят на улице из-за пластикового мешка. Постоянно таскать за собой кейс с чемоданом рискованно. Он остановился, прислушался. Передавали сообщение, которое интересует его сейчас больше всего. В очередной раз повторили, что все гражданские рейсы в Америку и из Америки отменяются. На неопределенное время.

Идеально.

Он схватил пиджак и вышел из комнаты.

В 18:45 начинало темнеть, но дневной свет еще не ушел, когда Ронни, помахивая пакетом, шел назад по своим же следам к оживленной центральной улице с пешеходным мостом над железнодорожными рельсами.

Он так ничего и не ел после завтрака, однако не был голоден. Сначала надо сделать дело.

К его облегчению, контора с почтовыми ячейками еще была открыта. Он перешел на другую сторону улицы и шагнул в дверь. Справа на всей стене от пола до потолка располагались металлические ящики хранения. В дальнем конце все тот же длинноволосый молодой человек, которого он видел раньше, сидит за компьютером. Слева в очереди к прилавку стоят три человека. Первый – мужчина в жесткой белой шляпе и хлопчатобумажном комбинезоне – протягивает банковскую расчетную книжку какого-то непонятного образца и получает кучу банкнотов. За ним пристроилась мрачная старушка в джинсовой юбке, за ней нервная, взвинченная девушка с длинными оранжевыми волосами глядит по сторонам остекленевшим взором и потирает руки.

Ронни занял за ней очередь. Через пять минут седой мужчина за прилавком в обмен на пятьдесят долларов протянул ему ключ, тоненький, как бритвенное лезвие, и полоску бумаги.

– Тридцать первый, – проговорил он по-английски с гортанным выговором и поднял палец. – На одну неделю. Если не придете, ячейка будет вскрыта, содержимое изъято. Понятно?

Ронни кивнул, посмотрел на бумажку. На ней напечатана дата и время вплоть до минуты. Вместе с конечной датой.

– Никаких наркотиков.

– Понял.

Мужчина бросил на него долгий опечаленный взгляд и неожиданно смягчился.

– Как вы?

– Ничего.

Мужчина кивнул.

– Безумие. Сумасшедший день. Зачем они это сделали с нами? Безумие, да?

– Безумие.

Ронни отошел, отыскал свою ячейку, отпер ключом. Она оказалась глубже, чем он ожидал. Сунул туда пакет, оглядываясь, проверяя, что за ним никто не следит, закрыл дверцу, запер. В голову неожиданно пришла мысль, и он вернулся к прилавку. Заплатил за полчаса пользования Интернетом, уселся за компьютер.

Через пять минут все устроил. Получил новое имя, фамилию, новый адрес электронной почты. Начал новую жизнь.

Только тут понял, что до смерти проголодался. Вышел из конторы, пошел искать гамбургер, жареную картошку. И корнишоны. Почему-то был готов на убийство ради корнишона. Жареный лук. Кетчуп. Пиво. Кока.

Шампанское будет попозже.

Октябрь 2007 года

– Войдите, – ответила Элисон Воспер на стук в дверь.

Кэссиан Пью старательно одевался для этой встречи. Лучший синий костюм, лучшая белая рубашка, любимый галстук – голубой с белым геометрическим рисунком. Опрыскался безумным количеством «Кельвин Кляйн», из-за чего от него пахло так, будто его мариновали в этом одеколоне.

Отношения с людьми всегда чувствуются, и Пью знает, что между ним и этой конкретной дамой, заместительницей главного констебля, они возникли с самой первой встречи. Это было в прошлом январе на конференции Столичной полиции по борьбе с терроризмом и исламской угрозой в Англии. Возникло не просто взаимное сексуальное влечение. Он вполне уверен, что она с таким усердием и энтузиазмом уговаривала его перевестись в суссекскую уголовную полицию, добивалась повышения в чин суперинтендента, имея в виду побочные планы.

Понятно, какие именно. Он знает, как нравиться женщинам. На протяжении всей карьеры до нынешних пор сосредоточивается на высокопоставленных женщинах-полицейских. Не все поддаются, фактически некоторые столь же непробиваемы, как их коллеги мужского пола, если не больше. Но немалый процент составляют нормальные женщины, умные, сильные и в то же время эмоционально беззащитные. Надо лишь нажать нужные кнопки.

Поэтому его так изумил холодный прием заместительницы главного констебля.