Он посмотрел на Элли, и ей показалось, что в глазах была практически мольба.

Элли сглотнула, глядя себе под ноги. Она никак не могла собраться с мыслями. Она сунула руки глубоко в карманы, до самого шва, и пальцы её коснулись чего-то маленького, круглого и твёрдого.

Она вынула жемчужину и покатала её в ладони. «Удивительно, какая таинственная вещь – жемчужина, сокрытая внутри раковины устрицы».

– Я не думаю, что тот кит проглотил тебя, – сказала Элли. – Я поискала рисунки, изображающие глотку кита. Она довольно маленькая – невозможно, чтобы кит проглотил человека. И даже если проглотил, если бы ты пробыл внутри более пары минут, ты бы умер от удушья.

– Но я же был внутри кита, – сказал Сиф. Силы явно возвращались к нему, и он зашагал вперёд. Элли поспешила за ним, тревожно поглядывая по сторонам. Дорожка вела через собрание осыпающихся статуй из времён до Потопления. Это был каменный лес: сотни мужчин, женщин и животных, бездвижно резвящихся во мраке. Они отбрасывали странные изрезанные тени, и Элли не отпускало странное чувство, будто они в любой момент могут прийти в движение.

Сиф сел, прислонившись к одной из статуй, и стал глядеть на море и на вереницу крыш, ведущую к Надежде Селестины.

– Я был внутри кита, – повторил он.

– Я не думаю, что нам следует околачиваться здесь, – буркнула Анна, оглядывая статуи животных, окружавшие их. Что-то всплыло в памяти Элли.

– Фреска, – промолвила она.

Анна нахмурилась.

– Какая фреска?

– Я и Сиф, мы видели фреску в канализации, когда возвращались от Устричного готовища. Там был мёртвый волк, и из него выходила женщина.

Сиф поднял голову. Глаза его прищурились.

– И кто она была? – спросила Анна.

Элли глубоко вздохнула.

– Я не знаю. Но вокруг головы у неё был нимб. Обычно так обозначают святого. Но эта фреска была старая, из времён до Потопления, прежде чем появились святые. Может, тогда нимбы означали что-то другое.

– Например? – вопросил Сиф.

– Ну, теперь люди верят, что нас оберегают святые, – сказала Элли. – А тогда люди полагали, что это боги. Что, если нимбом наделяли именно их?

– Но с чего богу выходить из мёртвого животного? – недоумевала Анна.

Элли закусила губу.

– А разве не это примерно делает Враг? Оный выходит из Сосуда? Может, и у других богов были Сосуды. Но что, если они не убивали его, а ждали, пока Сосуду не приходило время умереть – помнишь, Сиф, волк выглядел по-настоящему дряхлым? Они, наверное, были намного более добрыми богами. Иначе зачем Врагу было топить их?

Сиф поднялся, настороженно глядя на Элли.

– Что ты хочешь сказать?

– Я считаю, что Анна права. Это и правда ты – в той истории. И у акулы тоже были голубые глаза, как и у кита, из которого ты появился.

– Но… это было сотни лет тому назад, – промолвил Сиф. – Мне никак не тысяча лет.

– Твоему телу нет, – согласилась Элли, оглядывая его с ног до головы. – Но что, если какая-то часть тебя древнее?

Сиф отвернулся.

– Выходит… ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что тот кит, из которого я вытащила тебя, был Сосудом. Что означает, что ты… э… – Элли не хватало духу произнести это вслух.

– Ты бог! – возбуждённо прошептала Анна.

– Нет, – бросил Сиф, уставившись на Анну. – Никакой я не бог.

– Но это единственное логичное объяснение, – мягко проговорила Элли. – Враг был не единственным богом, пережившим Потопление.

– Я не бог, – сказал Сиф и сердито развернулся к ним лицом. – Я мальчик. Я – это я.

– Мне кажется, ты можешь быть и тем и другим.

– Нет! – вскричал Сиф, и волна взметнулась на набережную.

– Сиф, тебе нужно оставаться спокойным, – сказала Элли, глядя, как вода обтекает камни мостовой у неё под ногами.

Сиф снова сел как подкошенный.

– Не может… – пробормотал он, поникнув головой.

– Почему же нет? – спросила Элли.

– Потому что означает, что мои братья и сёстры… – Он посмотрел на море, глаза его блестели. – Это значит, что они мертвы.

Сиф опустил голову, его била мелкая дрожь. Элли шагнула было к нему, но остановилась, не зная, что делать. Море бормотало. Волны накатывали на набережную. Затем море взревело, и более мощная волна перехлестнула через парапет набережной. Элли и Анна отскочили в сторону, чтобы не замочить ноги. Сиф словно и не замечал; его трясло и колотило, и море било и бушевало всё сильнее. Тяжёлые волны высоко вздымались вдали за замком и сталкивались друг с другом у самого горизонта, словно сражающиеся чудовища.

– Я думаю, это небезопасно для него – так злиться вблизи от моря, – заметила Анна.

Элли присела на корточки возле Сифа.

– Прости, – сказала она, встревоженно поглядывая на волны. Хотелось бы ей знать, что сказать, чтобы утешить его.

Она сжала его руку.

– Сиф, – позвала она.

Его глаза открылись, на лице застыло скорбное и потерянное выражение.

– Я даже не помню их лиц, Элли, – промолвил он.

– Я понимаю, – сказала она, думая о сотнях набросков и портретах своего брата, которыми была увешана её спальня. – Я понимаю. Но ты помнишь, что ты любил их, правда? Это очевидно, что ты любил их, иначе ты не переживал бы настолько сильно, чтоб вызвать подобное. – Она указала на яростно бушующее море.

Он какое-то время молчал. Элли и Анна сели по обе стороны от него, и вместе они смотрели, как луна плывёт по небосклону.

– Но что я делал всё это время? – вопросил Сиф. – Просто был… затерян в море?

Элли пожала плечами.

– Враг переходит из Сосуда в Сосуд. Может, и ты тоже? Может, ты переходил от одного морского зверя к другому, веками ища своих братьев и сестёр.

Сиф нахмурился и перевёл взгляд на море. Он испустил глубокий вздох.

Элли скользнула взглядом по теням и заметила Финна, который сидел по-портновски под статуей, ухмыляясь полнозубой улыбкой.

– Ты знал об этом? – шепнула она.

Финн захихикал.

– Конечно! – заявил он, покачиваясь из стороны в сторону. – Как ещё мог он сдвинуть море? Мои братья и сёстры обладали разными дарами: управляли погодой, создавали музыку ветра, наполняли мёртвую почву новой жизнью. Они были невероятно занудны.

– И поэтому ты хочешь убить его?

Финн закатил глаза.

– Не будь дурой, – сказал он. – Я хочу убить его, потому что он подвергает тебя опасности. Мне кажется, я предельно ясно всё объяснил. Кроме того, если я и убью его, он довольно скоро вернётся, вырвавшись из какого-нибудь гниющего дельфина, или моржа, или ещё кого.