Элли, к своему удивлению, обнаружила, что улыбается, сама не зная чему. Она чувствовала, что нужно сказать, как она им благодарна, но не находила слов. Вместо этого она взглянула вниз, и пальцы её скользнули по открытым страницам дневника Хестермейера. Сиф перестал шагать, с любопытством наблюдая за ней.

– Что такое?

– В этой записи… – Элли указала на левую страницу, – Хестермейер вдруг начинает говорить о Враге так, будто бы оный и есть Питер, словно они одно и то же – он как будто не осознаёт разницы. – Она нахмурилась, прикусив большой палец. – Враг появился перед Хестермейером в облике его друга. А мне он является как мой брат. Зачем он это делает?

– Оный, – поправила Анна.

– Как, ты думаешь, Враг выбирает себе Сосуд? – спросил Сиф. – Я хочу сказать, что это же не случайность, так?

Элли потёрла подбородок. Анна, растянувшись на полу, вполглаза листала дневник Хестермейера.

– «Враг – это паразит. Вроде одной из этих зловредных ос, откладывающих свои яйца внутри других насекомых», – зачитала Анна вслух. Она поглядела на склянки с мёртвыми тварями на ближайших полках. – А у тебя, часом, нет одной из этих зловредных ос, а? – сказала она. – Вот бы поглядеть.

Сиф присел рядом с Анной, читая дневник у неё через плечо.

– Паразит, – пробормотала Элли. Она вынула из кармана жемчужину и покатала её в ладони.

Сиф и Анна подняли головы.

– Что это, Элли? – спросил Сиф.

– Он паразит, – сказала она.

– Оный, – поправила Анна.

– Оный паразит, – сказала Элли. – Оный питается от своего хозяина и делается сильнее, и тогда оный может вырваться сам по себе. Но Враг не живое существо – оный не ест. Так чем же оный питается?

Скривившись от боли, Элли поднялась на ноги. Анна подскочила, чтобы помочь ей.

– Спасибо, – сказала Элли, шатко доковыляла до стены с тысячей рисунков и сдёрнула набросок зловредной осы. – Может, именно поэтому он выбрал меня – потому что во мне есть нечто, чем он может кормиться. Нечто, чего нет в тебе. – Она взглянула на Сифа. – Или в тебе. – Она посмотрела на Анну. – Или в ком-либо ещё.

Она ещё какое-то время разглядывала рисунок, но мысли у неё были вязкие, словно патока. Она закашлялась, и Анна поспешно поднесла ей стакан воды.

– Как умер Питер Ламбет? – поинтересовался Сиф, всё ещё глядя на дневник.

Элли приковыляла к нему, пригубив воды.

– Я не знаю, – ответила она. – Хестермейер об этом не говорит.

– Может, это и было на недостающих страницах, – сказал Сиф. – Думаешь, он умер так же, как твой брат? Как думаешь, он винил себя за то, что случилось с Питером, как ты винишь…

– ЗАТКНИСЬ!

Гнев, вспыхнув, затопил всё тело Элли, и она швырнула свой стакан в Сифа. Он не долетел, отскочил от стопки книг и даже не разбился. Все трое смотрели, как он катится по полу, описывая небольшую окружность.

– Прости, – промолвила Элли с широко раскрытыми глазами. – Не знаю, почему я это сделала. – Гнев отпустил её, на его место пришёл жаркий стыд. Она опустилась на колени. – Извини меня, Сиф.

Сиф подбежал к ней.

– Всё в порядке, – мягко проговорил он. – Правда, всё хорошо.

– Ничего не хорошо, – сказала Элли, когда Анна принялась растирать ей спину. – Я так устала, – воскликнула она, борясь с неожиданно подступившими слезами. – Почему я так устала? Он не выполнил моего желания!

– Мы придумаем, как остановить его, – сказал Сиф. – Мы придумаем, как починить тебя.

Элли хмуро уставилась на свои руки. Они были такие бледные, почти такого же цвета, как рыбье мясо, ну если не считать нескольких веснушек. Она задумалась, а были ли у брата тоже веснушки на руках.

Она слабо улыбнулась Элли и Сифу, и они улыбнулись в ответ, а затем принялись трещать о вещах, необходимых в дорогу.

Элли поглядела на свои истерзанные ногти. Она смутно припоминала, как кто-то отчитывал её за то, что она вечно их жуёт, но она не могла вспомнить, кто это был. Был ли это её брат? Она крепко зажмурилась и попыталась вернуться мыслью в прошлое, вспомнить его – настоящего его. Но тотчас грудь налилась холодом, перед глазами у неё стояла только его пустая кровать.

Как они думают починить её? Единственная часть, которая была ей необходима, утрачена.

Остаток дня они провели, планируя свой побег из Города. Анна взяла Фрай и Ибнета в доки, чтобы приглядеть подходящую для «приобретения» лодку, и потратила небольшое Эллино содержание на покупку достаточного припаса сушёных фруктов и копчёной рыбы, которого могло хватить на месяц в море. Элли тем временем могла лишь лежать бессильным пластом в мастерской. Временами ей казалось, будто тело её сделано из камня и железа. Временами – будто оно состоит из пустого воздуха.

Она проснулась ночью, умирая от жажды. Сердце колотилось так, словно она только что взбежала на гору. В раздражении на собственное тело едва не взвыла – ну как можно быть такой бодрой среди ночи, а добрую половину дня продремать? Она накинула на плечи одеяло и, пошатываясь, вывалилась в мастерскую, чтобы попить.

– Привет, сестра.

Финн, босой, сидел, скрестив ноги, посреди пола прямо под чучелом луны-рыбы. На нём были белая рубаха и белые же штаны, волосы его отливали серебром в лунном свете. Он был словно бескрылое дитя какого-нибудь ангела.

Элли, не обращая на него внимания, доковыляла до раковины. Она повернула вентиль, отпила из ладоней, затем вытерла их о волосы. Длинные пряди застряли между пальцев. Они тоже отливали серебром.

Элли поражённо ахнула и подошла посмотреть на себя в зеркало. Её кольнул страх – волосы заметно поредели. Ей показалось, что она видит, как под ними белёсо просвечивает кожа.

– Как ты это делаешь? – простонала она.

Финн подполз к ней на четвереньках. Отчего-то она чуяла его запах. Приятный и свежий, как от свежевыстиранного белья. Он заглянул в зеркало, любуясь на два отражения. Он был розовощёкий, словно раздобревший детской полнотой, волосы лежали тугими блестящими завитками. Она была землисто-бледной, тощей, исцарапанной. Капли холодного пота усеивали её лоб. Финн улыбнулся.

– Ох, Нелли, ты не слишком хорошо выглядишь. Могу ли я тебе чем-нибудь помочь?

– Заткнись, – прошелестела она. Она не хотела разбудить Сифа криками.

– Заткнись, – повторил Финн нараспев делано детским голоском. – И это всё, что ты можешь теперь сказать? Фи, да ты совсем расклеиваешься, Нелли. Как это печально.

Элли прижала ладони ко лбу, стараясь не касаться волос. Что она упустила? Как он сделался настолько сильнее, хотя так и не исполнил её желание и не спас Харграта?