Заныла старая рана.

Меня отвергли, когда я шла к людям с открытым сердцем. Это было сродни подвигу после всех лишений и бегства, что породила война и лаборатория. На миг поверить в людей и получить вместо американских дежурных улыбок стену, за которой никого не найти – это ли не самое жестокое, что могло тогда со мной произойти? Легко сказать «сама виновата» и очень сложно найти силы, чтобы улыбаться и идти дальше в вечность.

Я снова в XXI веке. Размяв тело, я достала ноутбук, подключилась к беспроводной сети, и первое, что решила сделать, – отыскать на карте Лазаревское кладбище, где должен покоиться любимый Иван. Самая первая ссылка по запросу с названием кладбища вела на страницу «Википедии», посвященную этому грустному месту. Статья начиналась сразу с адреса кладбища и переходила к истории. Что ж, кладбище довольно старое, основано аж в 1758 году. Я пробежала глазами несколько строк и… остановилась. Чувство одиночества, которое всегда было со мной, сменилось опустошением и унижением.

Вмиг я стала маленьким ребенком, чей мир рассыпался, как карточный домик, когда отобрали единственную игрушку. Слезы удушающей горечи и озлобленности выступили на глазах. Губы затряслись в унисон с руками, дышать стало тяжело. Меня бросило в жар, частое биение сердца наполнило звуками комнату, и, не выдерживая нахлынувших чувств, я распахнула настежь окно, чтобы хоть немного снять напряжение.

«Нет, только не это… Изверги, мрази, нелюди», – первое, что пришло в голову от жуткого факта ликвидации кладбища.

Статья утверждала, что теперь на месте бывших могил находится детский парк и проезжая часть улицы Сущевский Вал. Это шутка? Разве можно превратить кладбище в детский парк? Я застыла, пытаясь осознать информацию. Получалось, что на костях Ивана и сотен, даже тысяч других людей дети мирно занимались спортом. Да тут и конюшня, и теннисные корты, игровые площадки, поля для мини-футбола, зимой прокладывают лыжную трассу. Меня передернуло.

– Ненавижу! – вырвалось из груди, но кого конкретно я ненавидела, сказать сложно. Грудь невольно защемило, я почувствовала, как повышается давление – сильно заболела голова.

Только что я потеряла одну из причин приезда в Москву. Простое желание навестить могилу любимого человека оказалось неосуществимым. Невероятно! Мне скоро исполнится пятьсот лет, но за эти годы ни одно заветное желание так и не осуществилось. Я казалась себе потерянной не только для общества, но в первую очередь для самой себя. Сердце, похожее на гигантскую черную дыру, не способно любить. Навестить могилу Ивана было не знаком вечной любви, а символом восхищения тем далеким и все же чужим мужчиной и напоминанием себе о человечности, теплившейся глубоко внутри. Не любила я Ивана, как не любила никого из моих мужчин, тем более первого мужа. А теперь все кончено.

Осталась лишь одна надежда – стать смертной после затмения. Встречи, которые были спланированы на завтра и последующие дни, я решила оставить из уважения к простым смертным людям, вроде Курта и Стива.

Люди такого типа зачастую причиняют боль окружающим, но не со зла, а из-за своей простецкой природы, что не дает им как следует подумать над поступками. Можно сказать, что по вине Стива я опять пристрастилась к наркотикам, а можно, что сама этого хотела, ибо была гораздо умнее.

Год впустую здесь, год впустую там, лет десять в забытьи, двадцать в состоянии анабиоза.

А сейчас мне просто надоел анабиоз, хотелось старых ощущений причастности к миру людей – прикосновения мужских губ, общения с ровесниками, с теми, кто выглядит на двадцать пять-тридцать лет, пустых разговоров и бородатых анекдотов, что так скрашивают существование. И хотелось помочь хоть кому-то, кто не умрет и не разрушит свою жизнь после расставания со мной.

Свежий воздух, глубокое дыхание, вода из-под крана – я слегка успокоилась.

Все в мире бренно, даже кладбища не вечны под луной. В конце концов, если бы их не уничтожали, людям было бы уже негде жить, особенно в странах с высокой плотностью населения…

План на завтра составлен.

Здравствуй, имитация жизни!

«Пилот». Один шаг

Сегодня, заглянув в глаза Юры, я узнал о еще одном его «действе»: он бросил беременную девушку. Дело было на первом курсе института. Он поступил с ней жестоко, будто это какая-то кукла.

Сколько раз я давал себе обещание не смотреть людям в глаза, но остановиться не было сил. Единственной, на кого сохранялся иммунитет, оказалась Софья. Она работала у нас уже месяц. Примерно столько же времени я работал гораздо усердней и осваивал новый язык программирования. Были и первые успехи, и я мог надеяться на хороший бонус ко дню рождения компании, который случится в эти выходные.

Неделю назад наш офис-менеджер, девица весьма раскованного поведения, объявила, что мы едем на все выходные в один из загородных отелей, где будем наслаждаться очередным «тимбилдингом» и алкогольными возлияниями. О последнем девица умолчала, но по взгляду ее маленьких маслянистых глазок и темному прошлому в лице частых пьянок, можно догадаться, что именно этого она и ждала. Нас решили поселить по двое в номере. Моим соседом стал, нет, не Юра, а еще один рядовой программист, Павел, с кем я до сих пор не обмолвился и парой слов. Не знаю, чем руководствовались люди, составлявшие пары. Видимо, решили всех насильно подружить, не думая о том, что чаще всего это заканчивается отнюдь не дружбой. Из услышанных на кухне разговоров я узнал, что на время корпоратива Софью поселят в номер с новенькой секретаршей, маленькой щуплой девочкой, студенткой второго курса. Сюрпризом для меня это не стало. Девочка была остра на язык и, как я раньше заметил, привлекла внимание Софьи, которая общалась с людьми очень странно и крайне непоследовательно. Только, казалось бы, человек стал ее другом, как она быстро теряла к нему интерес и с легкостью набивалась в «офисные» друзья к кому-то еще. Сердце билось в надежде, что однажды очередь дойдет и до меня.

А пока, находясь в вынужденном одиночестве, я тайно начал наблюдать. Софью невозможно было затмить на совещании, на обеде, в разговоре с глазу на глаз или по телефону. В рабочих вопросах она выглядела самой профессиональностью, настолько, что подчиненным приходилось несладко. Мало кто привык работать в столь интенсивном режиме, ведь при Марине отдел маркетинга больше отдыхал в пятницу вечером, чем работал все предыдущие дни. Теперь же рядовые маркетологи только и делали, что жаловались на новую начальницу, но как-то робко и даже с уважением. «Да, заставляет работать… Да, тяжело… Но это работа, мы понимаем». Странное отношение. Обычно начальников либо любят, либо ненавидят, а если уважают, то исключительно молча. Но теперь чуть ли не каждый сотрудник отдела счел нужным высказаться открыто со сдержанной поддержкой начальнице. Правда, один человек уволился из-за невыносимого графика работы, но это прошло совершенно незаметно и прибавило очков в копилку Софьи. Наблюдать за этой женщиной доставляло мне огромное удовольствие. Не стану скрывать – ее вид и образ, что я дорисовывал во влажных мечтах, создавали напряжение в некоторых частях тела…