– Убирайся, ведьмарь! Не твоего ума это дело!

– Помоги, – вдруг всхлипнула женщина и опять застонала.

– Брысь отседова! – грозно прорычал Войтех.

– Оно мое! – шипела нечисть. – Мое!

– Верни, или я снесу ему башку! – пообещал ведьмарь. А в следующее мгновение – Немира едва успела отпрыгнуть в сторону – Войтех выскочил на крыльцо. Луна мазнула по нему скудным светом и малость задержалась на добыче, что сжимал крепкий кулак. Этого хватило, чтобы Немира в ужасе зажала себе рот. Дитя! Войтех сжимал ножку молча барахтающегося ребеночка, совсем крохи. Следом из дому выскочила какая-то тень. Ночное светило снова расщедрилось и обрисовало ее своим серебром: худая страшная женщина в лохмотьях, с всклокоченными волосами, держала орущий сверток. «Лойма!» – догадалась Немира. В доме истошно завопила женщина, видать хозяйка. Войтех, недолго размышляя, ударил свой трофей плашмя мечом. Нечисть зашипела так, что ладошки Немиры чуть не переползли со рта на уши.

– Не бей!

– Обмен, – негромко потребовал ведьмарь и снова ударил младенца. Немира чуть не плача глядела на эту страшную сцену. Сердце сжалось от жалости. Хотелось закричать, чтобы Войтех больше не мучил младенца. Но она молча кусала губы – однажды уже пожалела кикимору.

– Не бей! – зашипела лойма.

– Обмен, – в третий раз замахнулся мечом мужчина.

– Хорошо, – согласилась нечисть и протянула сверток.

– Немира, хватай! – скомандовал Войтех.

Девица не растерялась – быстро, но бережно подхватила ребеночка. А ведьмарь почти тут же сунул лойме ее младенца. Страшная женщина прижала кроху к груди и, не то шипя, не то свистя колыбельную, направилась к лесу.

– Это что, лой…

Ладонь вовремя накрыла рот девицы, не позволив договорить. В этот миг черная фигура остановилась у самой кромки леса. Обернулась.

– Иди-иди, – поторопил лойму Войтех и на всякий случай выставил перед собой меч.

Нечисть взвизгнула. Младенец в ее руках истошно заорал.

– И не вздумай возвращаться. Я тут для тебя гостинцев оставлю.

Лойма снова зашипела, будто рысь, вынужденная отступить от дичи, что оказалась ей не по зубам.

– Убираю руку, – предупредил ведьмарь.

Немира кивнула.

– Где он, где мой малыш? – раздался всхлип.

Девица обернулась и разглядела на полу фигуру в белой рубахе.

– Он жив?

– Все добре, – ведьмарь, подхватив хозяйку, скрылся в недрах дома. – Он жив.

– Отдайте мне его, – прорыдала женщина.

– Не плачь, – успокаивал ведьмарь, – тебе больше нечего страшиться.

Немира глянула на черный лес, вздрогнула и спешно вошла в дом. Остановилась в сенях. Темно. Не дайте боги, еще завалится разом с ребенком. Теплый комочек еле слышно посапывал. Жив, хвала богам! Войтех вернулся с зажженной лучиной.

Неприятные воспоминания о том, как Войтех стегал дите лоймы, стерлись, лишь только Немира увидела, какой любовью засияли очи молодой матери.

– Спасибо, кабы не вы… – плакала хозяйка.

– Будет тебе, – отмахнулся ведьмарь, – пойду воды принесу.

Покуда гостья помогала хозяйке омыть младенца да запеленать, женщина рассказала, что произошло. Немира оказалась права – дом принадлежал охотнику, который вчера поутру отправился в ближайшее село за повитухой. Жена затворила за ним, а как обернулась, так чуть чувств не лишилась – в горнице уже лойма обосновалась. Видать, давно беременную караулила. А тут, как назло, и схватки пришли. От мучений да боли хозяйка толком и на помощь покликать не сумела, не то что выгнать поганую нечисть из дому. Немира между делом взялась стряпать, не дозволив роженице покинуть постели. И совсем скоро в прибранной хате да за накрытым столом и ведьмаря угощала, и сама ела, и, конечно, о хозяйке не запамятовала.

– А почему ты ее сразу не выгнал? – тихонько спросила Немира, когда мать с ребеночком уже десятый сон видели. – Ведь ты с самого начала уразумел, что за нечисть в доме сидит.

– Потому что она без своего младенца сильна, как сотня кикимор. А являет его, только когда женщина разрешится, чтоб на человеческого новорожденного подменить, – пояснил ведьмарь.

Девица мысленно порадовалась, что, во-первых, устояла и не полезла в хату раньше, чем ее позвали, а во-вторых, не растерялась и перехватила-таки дитенка. Все ж в их селе такого б не случилось. У них беременную на сносях одну не покидали. А уж как рожать час наступал, так и старшая женщина, и повитуха, и, конечно, муж подле были, ни на миг не отлучались.

Немира нервно теребила кончик скатерки. Мужчина какое-то время пристально вглядывался в лик спутницы, а потом спросил:

– Сказывай. Вижу, так и точит тебя что-то.

– А может, все ж не стоило так лупить его? Все ж дитя…

Войтех хмыкнул:

– Это «дитя» с грудей женщин заместо молока кровь тянет. А когда сил наберется да мать изведет, на иных домочадцев перебирается.

– Ой! Кошмар какой! – в испуге покосилась на оконца девица. Раньше она особливо и не задумывалась, почему все так страшатся лоймы. А мамка сказывала, что мала она еще для подобных вед, мол, поневу наденешь, тогда… – А что, если вернутся они?

– Не вернутся, – пообещал собеседник, и этот короткий ответ не оставил ни малейшего сомнения в душе Немиры. – Ну да хватит лясы точить. Самое время отдохнуть. У нас впереди долгий путь.

– Ладно, – согласилась Немира и уже хотела готовиться ко сну, но заметила, как ведьмарь поморщился.

– Рана? – вскинулась девица.

– Все добре, – отмахнулся спутник.

– Войтех, это неправильно, если ты на полпути упадешь без сил, то тем ни мне, ни себе не поможешь.

– Все равно ты тут бессильна, – изучающее поглядел на спутницу ведьмарь.

– Давай хоть промою. Да и у хозяйки кое-какие травки-порошки имеются. Отвар сготовлю. Авось полегчает? – не отступала та.

Мужчина нехотя, но согласился. Немира, окрыленная дозволением, вспорхнула с места, забыв и об усталости, и о сне, и даже о недавнем происшествии. Кинулась к расписному сундучку. Отворила. В нос ударил разномастный пряный аромат. Недра были сплошь уставлены глиняными и стеклянными баночками разных размеров и форм, пучками высушенных трав, полотняными мешочками, набитыми до отказа. Девица внимательно изучила содержимое каждого сосуда, осмотрела каждый пучок, понюхала бережно укутанное в кулечки. Но лучше горца птичьего ничего не нашла. Вскипятила воду, залила траву и оставила силу лекарскую раскрывать. Сама же вернулась к ведьмарю, но обнаружила его смежившим веки. Девица вгляделась в бледный лик, такой спокойный, такой пригожий, – и сердце затрепетало. Захотелось присесть рядом и обнять мужчину, кажущегося сейчас таким уязвимым. Но вместо этого она осторожно развязала тесьму на его рубахе. Войтех среагировал мгновенно – перехватил девичье запястье.